— Ты просила меня сказать «что-нибудь», я сказал, что опять не так? — она вспыхнула и сжала кулачки.
— Вы надо мной издеваетесь? — прошипела Алёна, в этот момент сильно напоминая взъерошенную кошечку.
— Немного, — признался я. — Этому невозможно противиться. И я все еще продолжаю сомневаться в твоих умственных способностях, несмотря на то, что ты умница.
— Я вас не понимаю, — Алёна закрыла лицо руками, и слегка сгорбилась.
— Алёна Игоревна, ты могла просто сообщить обо всех непонятных и вызывающих подозрение моментах своему дяде. Почему ты не поступила так просто и логично? Зачем все эти политесы, особенно, когда стало понятно, что они не работают?
— Дядя Назар и так много для нас сделал. Я не хотела его беспокоить лишний раз, и потом, как бы он мог помочь?
— Ты дура? — уже не стесняясь в выражениях спросил я. — Назар Борисович наш дворецкий. Он постоянно находится с нами в одном доме. Неужели ты думаешь, что он не нашел бы способ добиться того, чтобы Виталий Павлович, или я, прочитали хотя бы подобную записку?
— Я не подумала, — тихо ответила она. — Выходит, это действительно я во всем виновата?
— Прекращай себя жалеть, — грубо прервал я её. — Мне нужно с кем-то работать, и, видят боги, я не собираюсь оставлять здесь истеричных особ.
— Я вовсе не истеричная особа, просто как-то всё навалилось, — Алёна, повертела в руке очки, а потом решительно их надела. — Что я должна делать?
— Ну вот теперь совсем другое дело, — я кивнул и поднялся со стула. — Вычисти отдел. Оставь оптимальное число служащих, в чьей преданности можно не сомневаться и наведи порядок в финансах. К концу месяца мне нужны точные данные, что эти твари уперли. Справишься?
— Справлюсь, — она кивнула, снова выпрямив спину.
— Да, этот кабинет — твой. Когда уволенные личности заберут вещи, можешь начать его обустраивать. — И я направился к выходу, одновременно настраивая передатчик. — Звягинцев. — В ухе сначала раздался приглушенный шум, а затем я услышал вполне ясно голос Звягинцева.
— Да, Константин Витальевич, я вас слушаю.
— У вас, Андрей Юрьевич, такие господа служат: Зацепин и Ковалев. Что вы можете о них сказать?
— Эти господа задержаны еще вчера и находятся в камере, пока идет расследование, — сухо отрапортовал Звягинцев.
— Это хорошо, — я вошел в приемную, где Татьяна уже вовсю суетилась, обустраивая свое временное рабочее место. Кивнув ей, я прошел в кабинет. — Будь так добр, притащи их в мой кабинет. Это бывший кабинет Борзова, если что.
Вынув передатчик из уха, я его деактивировал. Шарик потух, хотя до деактивации светился нежным жемчужным светом.
— Хорошая вещь, надо себе этих передатчиков где-то приобрести. Такое всегда может пригодиться. — Сунув передатчик в карман, я осмотрелся. Если я хочу здесь часто находиться, то обстановку кабинета надо менять. Борзов, похоже, очень хотел жить и находиться в роскоши. Причем роскоши броской, а не сдержанной, как, например, у нас дома, или в доме Ушаковых. Вот зачем мне эти позолоченные подсвечники на шкафе с книгами? Зачем вообще нужны книги в рабочем кабинете? Если только...
Я подошел к шкафу поближе и потрогал подсвечник. Потянул его, подергал, повернул. При очередной попытке подсвечник повернулся и открылась потайная ниша, в которой я нашел бумаги со спецификацией на некоторые пошедшие в производство изделия, такие как стационарные телепорты, а также несколько матриц с внедренными в них заклинаниями, чтобы можно было применять в процессе производства, не отвлекаясь на то, чтобы постоянно приглашать магов клана.
Я резким движением вернул подсвечник на место, и грязно выругался. Этот козел не только деньги воровал, это еще как-то можно было понять. Он воровал наши секреты. И я даже не представляю, кому предназначались все эти сложенные аккуратной стопкой бумаги и самое главное — матрицы.
— Константин Витальевич, к вам Звягинцев с двумя подчиненными, — доложила заглянувшая в кабинет Татьяна. Девчонка быстро освоилась и, похоже, ей эта работа нравилась куда больше, чем сидеть в финотделе и бумажки перекладывать.
— Пусть заходят, — я прислонился спиной к шкафу и слоил руки на груди.
Сначала в кабинет вошли, точнее, влетели два невысоких коренастых мужика, следом за которыми вошел Звягинцев. Мужики были не бриты, в мятой одежде, но особо пострадавшими не выглядели.
— Как идет расследование? — спросил я начальника охраны, не взглянув дважды на мужиков, руки которых были скованны наручниками.
— Не так чтобы хорошо. Те ничего про охранников, замешанных в укрывательстве, не знают, с ними общался только Борзов. А эти молчат. Я уже хотел просить разрешение на допрос с пристрастием, — услышав, что сказал Звягинцев, мужики вздрогнули, но лишь сильнее сжали зубы.