«Ничего, — успокаивала себя девушка, — ждала три недели, подожду еще один день. Подумаешь — всего один день, двадцать четыре часа…» Она хотела сосчитать, сколько это будет минут, но подсчеты прервал телефонный звонок. Катя бросилась к телефону.
— Олег!
— Кать, это я.
— Верочка! Как хорошо, что ты позвонила!
— Я подумала, может, ты все-таки передумаешь насчет маминого дня рождения?
Катя почувствовала, что сейчас опять заплачет.
— Ну чего ты молчишь? Ты что, ревешь?
— Нет, только собираюсь, — Катя вдруг почувствовала, что ей очень хочется увидеть Веру. И пусть ради этого надо идти к матери, выслушивать ее замечания. Главное — рядом будет сестра, молчаливая, спокойная.
— Вера, Верочка, я приду! Ты где сейчас?
— Я еще в больнице, но уже выезжаю.
— Хорошо, я буду ждать тебя.
— Договорились.
— Я люблю тебя, Верочка, — Катя положила трубку и побежала переодеваться.
Придирчиво осмотрев себя в зеркале, она решила пойти такой как есть, без макияжа — незачем лишний раз дразнить мать.
На остановке Катя купила букет мелких ароматных гвоздик. Вскоре приехала Вера. «Какая же она замученная», — подумала Катя.
— Вот это сюрприз! — всплеснула руками мать, открывая дверь. — Катерина! Какими судьбами?
Катя почувствовала, как нижняя губа задрожала, и, чтобы не разреветься, стала усиленно моргать, делая вид, будто что-то попало ей в глаз.
— Поздравляю, — она сунула матери букет и подумала: «Зря я сюда пришла, ой зря!»
— А где же гости? — спросила Катя, проходя в комнату.
Мать замялась, повисла неловкая тишина.
— А вот вы и есть гости, мои самые дорогие гости! — наконец нашлась она. — Знаешь, Катюша, а я ведь ждала тебя. Знала, что не придешь, а ждала. Вот и пирог твой любимый испекла, как в детстве. Помнишь, ты любила, полосатик? Верушке больше «Наполеон» нравился, а тебе… — она замолчала.
А Катя вдруг ощутила удивительный запах ванили, сметаны, взбитой с сахаром, даже вкус мягкого, пропитанного кремом пирога. Дух перехватило от таких сладких воспоминаний. Она давно запретила себе даже думать о далеких днях детства. Любое воспоминание обязательно ассоциировалось с отцом, с ощущением тяжести утраты. Но сейчас Катя поймала себя на том, что в первый раз подумала об отце без боли, с теплом и нежностью.
— Вы садитесь, я сейчас на стол накрою, — засуетилась мать.
— Мам, ты не торопись, мы с Катюшей немного пошепчемся.
— Пошепчитесь, пошепчитесь, — одобрительно кивнула виновница торжества.
Вера затащила сестру в свою комнату. Катя села на кровать и вновь вспомнила разговор с Олегом.
— Что-то у тебя постоянно глаза на мокром месте, — заметила Вера, усаживаясь в кресло напротив сестры.
— Да нет, ничего… Все нормально.
— Ну, нормально так нормально. Только я тебя не узнаю. Была Диана-охотница, а стала царевна-несмеяна. Смотреть противно.
— А ты не смотри, — вспыхнула Катя, вскакивая с кровати.
— Сиди, — Вера с силой дернула ее вниз, Катя не удержалась и уселась обратно. — Ты вот все говоришь — отец, отец. Думаешь, он бы обрадовался, видя, как ты тут рыдаешь? Ты ведь красивая девчонка, что ты уцепилась за этого Олега? Открой глаза, оглядись по сторонам — вокруг полно холостых мужчин, что ты зациклилась на нем?
Катя смотрела на Веру и не узнавала. Это была совсем чужой, незнакомый человек. Жестокие фразы били наотмашь, Катя ощущала почти физическую боль от каждого слова, но не могла согласиться с сестрой.
— Вер, — жалобно простонала она, — ты считаешь, что я должна бросить его?
— Нет, я так не считаю. Но ты должна жить здесь и сейчас, а не ждать какого-то призрачного счастья.
— Девчонки, ну где вы, так нечестно! — раздался из-за двери голос матери.
— Идем, мы идем. — Вера подскочила с кресла, схватила сестру за руку и потащила к столу.
Вечер был испорчен. Они сидели втроем за столом, но каждая сама по себе, наедине со своими мыслями, замкнувшаяся в своем одиночестве.
Через час Катя стала собираться домой.
— Может, переночуешь? — спросила мать, но по ее тону Катя поняла, что ей это абсолютно ни к чему.
— Нет, мам, я к себе пойду.
— Ну, как знаешь, — пожала плечами мать.
Придя домой, Катя обнаружила на мобильном шесть непринятых звонков от Олега.
«Вот блин, — подумала она, засыпая, — надо же было забыть дома телефон!»