Я отрицательно покрутила головой. Всю весёлость Даркарии словно рукой сняло. Видно было, что она вновь стала закипать.
— И что же тебе не ясно? — сверкнув глазами, спросила она.
Ничего лучше не придумав, я начала открывать и закрывать рот, при этом тыкая в себя пальцем и мотая головой. Вначале, на её лице отразилось непонимание, а потом я подумала: «Как же ей объяснить, что не могу говорить: язык не двигается». И она, будто услышав мои мысли, тут же хлопнула себя по лбу.
— Твою же дивизию! — вцепившись себе в волосы, ругнулась она.
У меня глаза округлились от удивления. И где она нахваталась таких слов?
— Сестра меня уроет. Ведь она говорила, что меня, с моим темпераментом, нельзя подпускать к людям, — тем временем продолжала она, — но я настояла и вот результат. Заклятие немоты спадёт только через час. Что же делать? Неужели я вновь провалила задание?
Мне даже стало, её немного жаль: такая она была сейчас несчастная, но с другой стороны, сама виновата, не надо разбрасываться заклинаниями.
В этот момент, в двух шагах от нас, воздух стал, словно уплотняться, начиная мерцать. Я затаила дыхание, ожидая развития событий. В душу закрадывалось сожаление о том, что скорее всего так и не увижу тот чудесный мир, которым так восхищался отец. Вроде и радоваться должна, ведь этого хотела, но что-то было не радостно.
Даркария вдруг замерла, напряжённо о чём-то думая, а потом, посмотрев на меня странным взглядом, решительно подошла.
— Я нашла выход из этой ситуации, но будет немного больно — придётся потерпеть. Зато от этого ты только выиграешь, ну и я тоже добьюсь желаемого, если доставлю тебя в относительной целостности.
Её слова меня насторожили. Что она задумала? И это выражение: «в относительной целостности», явно не к добру. Пока я стояла и размышляла, как мне на всё это реагировать, случились две вещи — мерцание достигло придела, приняв форму овала, примерно три метра на полтора, и у моей новой знакомой, на её холёной ручке, вырос звериный коготь, острый как бритва. Если бы я могла, то дала дёру, но как назло ноги стали подкашиваться от пережитого волнения, не давая сдвинуться с места, хотя возможно это было следствие нового заклинания богини. В моё благоразумие, она явно не верила.
В один миг, Даркария схватила мою руку и полоснула когтем по ладони, а затем, то же проделала и с другой моей рукой. Слёзы брызнули из глаз от боли и неожиданности, но вместо крика из горла вырвался всего лишь хрип. Капли крови стекали по ладоням и падали на землю, но я даже пошевелиться не могла, а значит, это точно были проделки своенравной богини.
На этом она не остановилась. Я в ужасе смотрела на то, как она точно так же порезала ладони себе, отрастив второй коготь на другой руке. Из порезов Даркарии стала выделяться жидкость, совершенно не похожая на нашу кровь (словно расплавленное золото), и тяжёлыми каплями стекать по рукам. Когти тут же убрались, и богиня соединила наши порезы. Моя кровь смешалась с её, и руки обдало жаром, как будто их засунули в пламя костра.
Я, молча, рыдала, не в силах пошевелиться, а жар продолжал распространяться дальше по телу. Боль была такая, что сознание стало уплывать. Уже на грани обморока, я почувствовала, как воздушный вихрь подхватил нас обоих и закружил с невероятной скоростью. Последнее ощущение, что мне запомнилось, это руки богини с силой сжимающие мои, а потом темнота…
Глава 3
Очнулась я, в совершенно отвратительном настроении: тело болело так, словно по нему проехали катком, голова раскалывалась, а веки никак не разлеплялись, будто на ресницы налили клея.
— Вот найду эту чёртову богиню и второй глаз ей подобью, — пробормотала я, пытаясь открыть веки и поднимаясь из положения лёжа в положение сидя, при этом морщась от боли.
— А я тебя в пепел превращу, — услышала рядом хриплый голос этой самой богини.
— Ой, напугала. Эта песенка стара…, ну и так далее. Пора новенькое что-нибудь придумать, — пробухтела я, наконец, разлепив ресницы и найдя взглядом источник звука. Выглядела она, прямо скажем, не очень. Хотя мой вид, наверное, был не лучше.