— А что такое — Баланс?
— Пусть лучше Верховный расскажет тебе об этом. Он куда лучше меня разбирается в вас, Землянах.
— А вы… Не землянка? — дикость этой мысли не поразила. А скорее, подтвердила её подозрения. Женщина пусть неуловимо, но — отличалась от неё. Она это чувствовала.
— Нет, конечно. Но моя планета давно погибла. В глупой и разрушительной Войне. Потому что никто не… — женщина закусила губу, — Лучше не будем сейчас об этом. Словом, с неё уже никогда никто не прибудет… Но — проходи, Верховный ждёт тебя!
— Простите… Я не хотела вас расстраивать… До свиданья. — она кивнула. Маддалена, вздохнув, тоже. Но её взгляд…
Что в нём? Сочувствие? Печаль? Горечь от осознания гибели своего Мира?.. Или… Сомнение в ней?
В том, сможет ли она… Выбрать? И — выбрать верно?
Работать? Это слово Маддалена употребляла, пожалуй… Слишком часто.
Смутно сопереживая печали Маддалены по произошедшим Бог знает когда трагическим событиям, Жека не осмелилась расспрашивать дальше, хотя и хотела узнать — не в ядерной ли войне погиб столь, кажется, похожий на их, мир. Но — она чувствовала! — ещё не время для расспросов. Она ещё не… Решилась. Наверное, пока не имеет права. Знать.
Повернувшись спиной к женщине, она двинулась в черноту портала.
Темнота — или ей это только показалось?! — сгустилась. Да, ощутимо сгустилась!..
За спиной словно пропали даже голоса птиц и жужжание пчёлок. Тишина наваливалась почти зримой подушкой. Она уже шла словно не через воздух даже — а сироп. В котором медленней двигались, вязли, ноги, руки. И даже мысли, казалось, что-то тормозит…
А чернота делалась всё зримей, плотней! Теперь она напоминала даже не сироп, а студень, холодец!.. Только безвкусный и непрозрачный!
Странно. Вроде бы, «Верховный» ждёт её, и должен как-то облегчить… Или ускорить её прибытие. А вместо этого её обступила явно недружелюбная среда! И уже не видно даже входного проёма, от которого она отдалилась — она готова поспорить! — лишь на несколько шагов! Да что же это такое, в конце-то-концов!..
А-а! Наверное, небольшая проверка.
Её смелости. И решимости. Способности упрямо и методично идти к Цели.
А то ведь — позади ожидает Беседка, откуда наверняка можно легко вернуться домой, и…
И — что?
Продолжить знакомство с Сергеем? «Тусоваться» ближайшие четыре года со стервозными лицемерками, так называемыми подругами, а на самом деле — лютыми завистницами, вечно голодными до мужиков вообще, и «перспективных», то есть, состоявшихся в плане бабла, квартиры, и машины, в частности? Которых настоящими подругами назвать может лишь наивная и незлобливая дура вроде неё?.. Четыре года учиться…
На филолога? И потом всю жизнь биться с задиристо-борзыми и ленивыми детишками, которые уже не прячут айфон под партами, играя, или шаря по интернету прямо во время занятий, и читать нотации их заносчиво-вредным мамашам, которые во всех неудах любимых чад будут обвинять только её, «занудно-правильную» и «вредную» училку…
Сейчас, в этом чуждом и странном месте, ей всё оставшееся позади казалось мелочным, пустым и нелепым сном. Пересыпанием не воды даже — а песка. Из пустого в порожнее.
С другой стороны — что ждёт её здесь, да и во всех этих многочисленных Мирах? В которых ей, возможно, предстоит побывать, жить… И работать?
И… Что же это будет за работа?..
Медленно, но настойчиво, словно вколачивая гвозди, она продолжала устремляться мыслями вперёд, отталкиваясь подошвами туфелек от единственно материально твёрдой вещи здесь — пола, и помогая «духу» кряхтением и прикусыванием языка…
Не-е-ет, она пробьётся, продерётся, преодолеет — она всегда брала не нахрапом, нахрапистым штурмом — а медленным, кропотливым напором, упорством и терпением…
Она пройдёт! Куда нужно.
Она обязательно пройдёт! Потому что, во-первых — хочет прийти, во-вторых — невежливо заставлять себя ждать слишком долго, а в-третьих, уже она сама очень хочет выяснить, что за Предложения ждут её там…
Комната, куда она без всякого перехода вдруг попала, показалась очень знакомой.
Точно! Это же единственная комната их Дома там, в родном селе!
Два узеньких окна, крашенные-перекрашенные реечки их переплётов со всё равно облупившейся, и торчащей слоями, краской. Печь: кирпичный, тоже многократно (Уж и не упомнить, сколько раз!) белёный монумент, единственно вызывающий ощущение чего-то домашнего и родного!