Церемониальные правила поведения касались самых разных сторон жизнедеятельности (стрельба из лука, верховая езда, фехтование, правила социальной коммуникации). Количество правил и регулируемых ими ситуаций было таково, что, в сущности, оставляло человеку мало свободы выбора, хотя, разумеется, регламентация жизни князей, сёгуна или императора была проведена с намного большей последовательностью, чем в других стратах. Причем количество таких правил имеет явную тенденцию к разрастанию. «Культурность» понималась как свод правил — и чем больше таких правил усвоил человек, тем он «культурнее». Теоретик пути самурая Дайдодзи Юдзан (1639—1730) говорил, что простолюдину достаточно заботиться о своих родителях и никак не обозначать своей почтительности телесным образом, но самурай в -присутствии отца должен непременно соблюдать определенные телесные правила: сидеть в церемониальной позе (сэйдза, «сидеть на пятках», когда зад прижат к пяткам, а руки покоятся на коленях); не прятать руки за пазухой; разговаривать с сидящим отцом только сидя; во время ночевки (во время путешествия) вместе со своим сюзереном ноги самурая не должны быть направлены на него; услышав имя сюзерена, ему надлежит немедленно встать или же принять церемониальную сидячую позу и т. д.44
Наиболее общим правилом церемониального телесного поведения было требование, чтобы тело находилось в максимально сжатом состоянии и занимало как можно меньше места в пространстве. Поэтому сидячая поза со скрещенными ногами считалась «невежливой» («вальяжной»), во время ходьбы руки полагалось прижимать к туловищу, а не размахивать ими.
Разработкой и сохранением правил церемониальности занималось множество мыслителей эпохи Токугава. В их поучениях тому, как следует жить, воспитанию церемониального (почтительного) поведения уделяется выдающееся место. Кроме того, существовали и школы, специализировавшиеся на церемониальности. К наиболее авторитетным школам следует отнести дома Огасавара, Исэ, Имагава. Под действие разрабатываемых ими положений попадало намного большее число людей, чем в случае с придворным сёгунским или императорским церемониалом.
Общим принципом воспитания «настоящего» самурая было усвоение им определенных норм поведения, что дости-
навсегда-определенной последовательности, без отклонений от чаемого и неизменного образца. Правильное телесное поведение свидетельствовало не только о культурности, но и о моральности человека. Обучение телесному поведению и моральным нормам следовало осуществлять одновременно. «Следует учить тому, что помыслы должны быть не лживы и не кривы, что речи должны быть правдивы и не обманны, что в словах не должно быть не-церемониального и низкого, что поведение тела должно быть правильным и достойным»46.
Подготовка настоящего самурая состояла не только в изучении им ряда канонических (преимущественно конфуцианских) текстов, но и в усвоении определенных телесных образцов (ката). Это касается как церемониального повседневного поведения, так и специфических воинских упражнений, основным способом усвоения которых служил устный инструктаж наставника и телесное воспроизведение учеником тех движений, которые демонстрировал учитель. В этом отношении ката «демонстрируют типичный для дальневосточной гносеологии подход к знанию, которое понимается не как информация, помещенная в память, а как практическое знание, естественно воплощающееся в действии, — умение»47. Занятия воинскими искусствами (фехтование на бамбуковых мечах, мгновенное выхватывание из ножен меча настоящего, стрельба из лука, борьба и др.) получили действительно широкое распространение. К концу периода Токугава насчитывалось 718 школ фехтования, 52 — стрельбы из лука (занятие наиболее «элитное» и одновременно наиболее «бесполезное» — лук уже много веков не употреблялся в качестве оружия), 148 — владения копьем, 179 — борьбы48. Развитие воинских искусств в том виде, в каком они существовали в Японии, было обусловлено прежде всего мирными условиями жизни. Предназначением воина была война, но войн-то как раз и не происходило, самураи на глазах превращались к людей гражданских, «изнеженных». Многие идеологи самурайства в качестве человеческого идеала нередко выставляли китайского «благородного мужа», который, как известно, не имеет никакого отношения к военным занятиям. В то же самое время сословная идеология требовала от самурая другого. Постоянно раздавались недовольные голоса: нынешние самураи, мол, не то, что прежде — одеваются цветисто, словно торгаши, предаются плотским удовольствиям и даже не умеют плавать. В 1694 г. сёгун Токугава Цунаёси издал указ, предписывающий всем самураям без исключения заниматься воинскими искусствами.