Политическая система доказала свою эффективность — вплоть до середины XIX в. ни одного сколько-нибудь серьезного заговора выявлено не было. Хотя «внешние князья» и их окружение и не проявляли внешнего недовольства, но их историческая память была глубока. Так, в княжестве Тёсю на церемонии празднования Нового года существовало обыкновение, когда приближенные князя распростирались перед князем и вопрошали его: «Настало ли время для покорения бакуфу?» На что они получали стандартный ответ: нет, еще рано. Так продолжалось более двух веков. В будущем, однако, княжество Тёсю сыграет ведущую роль в отстранении Токугава от власти.
Отсутствие открытых вооруженных выступлений не означало, что внутри элиты отсутствовали группировки с разными интересами. Однако политическая борьба того времени заключалась не в попытках свержения сёгунской династии, а в лоббировании своих кандидатов на пост сёгуна и другие высшие правительственные должности — право, которого «внешние князья» были лишены. Поскольку в Японии фактически отсутствовал фиксированный порядок наследования (это касается императорского, сёгунского и княжеских домов), это создавало прекрасные возможности для составления политических коалиций, которые, тем не менее, не посягали на основополагающие принципы устройства сёгуната. При этом с течением времени наблюдается явное уменьшение роли личности сёгуна, все большее значение в принятии решений приобретают сёгун-ские советники и администраторы. На должности сёгунов нередко назначались люди юные, болезненные, сластолюбивые и не имевшие никакой склонности к активной государственной деятельности.
Модель, при которой номинальный глава режима осуществляет церемониальные функции и имеет мало отношения к принятию практических решений, не была изобретением этого времени. Точно так же обстояли дела и в императорском доме еще в глубокой древности. Во многих княжествах ситуация складывалась похожим образом. Одним из последствий такого стиля управления было почти полное отсутствие лидеров диктаторского типа на всем протяжении японской истории. Управление страной и княжествами осуществлялось коллективно на основе достижения компромиссных «аппаратных» решений. Главным органом управления бакуфу стал «совет старейшин» (родзю), в состав которого входили 4—5 ротируемых представителей из среды фудай даймё. От имени императорского двора им предоставлялся 4-й (далеко не самый высокий!) ранг, т. е. они выступали и в качестве представителей императора.
Несмотря на жесткий контроль со стороны бакуфу, включавший в себя полный запрет на публичное обсуждение политических вопросов, следует иметь в виду, что даймё не рассматривались как подлежащие уничтожению враги режима. Каждый князь имел вооруженную дружину самураев. Сёгуны редко вмешивались во внутренние дела княжеств, где даймё выступали в качестве верховных распорядителей и судей. Даймё обладали правом сбора податей с подведомственной им территории в свою пользу, но они не платили регулярных налогов в государственную казну. Поскольку земли, подведомственные князьям, занимали три четверти территории Японии, это сильно сужало возможности сёгуната по реализации «общенациональных» проектов. В случае экстренной необходимости (ремонт сёгунского замка, ликвидация последствий пожара, землетрясения, тайфуна и т. п.) правительство могло только просить князей (в особенности это касается «внешних князей») поучаствовать в каком-нибудь проекте, но не более того. Обычно князья соглашались на такие предложения, но объем участия решался на основе компромисса. Резиденции даймё в Эдо обладали экстерриториальностью — преступник мог скрыться там, и правительство бакуфу не имело легальной возможности вытребовать его оттуда. В случае опасности (мятежа или же иностранного вторжения) князья были обязаны поставлять центральной власти в Эдо свои войска, но в условиях отсутствия реальной военной угрозы их главная обязанность превращалась в фикцию. В любом случае князья (и их непосредственное окружение) имели достаточно прав, которые позволяли им сохранять достаточно большую самостоятельность и чувство достоинства.