С.Г.Кара-Мурза
Статьи 1998-1999 г.
Плата за телефон и связь народа
Взглянем ли правде в лицо?
Жить семьей — или рынком?
Хотели рынка труда?
Ликбез «в порядке дискуссии»
Фокусы для доверчивых
Андре Жид, Бунин и перестройка
На чужом языке
Историческая память
Белорусское зеркало
Перестройка и реформа: вспомним замысел
Россию — за дверную ручку
Пугало «русского фашизма»
Никто не даст нам избавленья
Хлеб старикам
«Пражская весна»: тридцать лет спустя
Польза вопросов — даже без ответа
Здравый смысл и компас
О фашизме. Беседа обозревателя «Правды» В.С.Кожемяко с С.Г.Кара-Мурзой
Красота погубит Россию?
Болезнь терроризма — внутри
Несовместимость с жизнью
Чем нас повязали
Песенка про дефицит
Соблазн свободой
Год истины
Государство и человек
«Золотой миллиард» и устойчивое развитие
«Смена курса реформ»: что это такое?
Пpоект будущего и кpитика советского стpоя
Плата за телефон и связь народа
Банкиры и Сорос, получившие от режима Ельцина-Чубайса телефонную сеть России, делают очередной шаг по рассыпанию русского народа. Скоро, начав говорить по телефону, мы будем слышать тиканье счетчика.
Тут дело не в жадности банкиров, денег они получат не намного больше. Эффект хорошо изучен психологами: этот счетчик настолько отравляет сознание, настолько убивает теплоту разговора, что отлетает сама его душа. Рвется человеческая связь, остается лишь обмен информацией. Значит, даже не перестав звонить другу или брату, мы станем чуть-чуть больше индивидуумами, а вместе станем менее народом, более — человеческой пылью. Да за это Чубайс с Соросом сами готовы огромные деньги заплатить.
Только слепой не видит: главный смысл перестройки и «реформы» — это не ограбление России. Награбленное — всего лишь гонорар исполнителям. По сравнению с тем, что грабят со всего мира, это — мелочь, зря патриоты хорохорятся. Главная, спокойная эксплуатация бывших наших богатств начнется после, когда России не будет, когда на ее земле не останется народа, сохранившего чувство соборного хозяина и наследника. Поэтому и вся доктрина реформы сводится к одному: расчленить.
Доктрина эта была в конце 80-х годов изложена совершенно ясно и четко, роли были распределены, актеры расставлены по местам. Сахаров и Г.Попов завели песню о разделении СССР «на 35-40 нормальных государств», потом хлынули «декларации о суверенитете», потом Горбачева вдруг осенило: «А нужно ли сохранять Союз?». Потом Пуща, потом бомбовые удары по Гаграм и Грозному. Тут и разделение хозяйства — приватизация заводов, и начало большой кампании по разделению земли.
Все это — лишь по видимости расчленение политических и экономических цельностей. Все эти цельности — разные ипостаси России, все они соединяют ее в одну неповторимую и драгоценную сущность. Только отупевшее от телевидения сознание этого не замечает. Но теперь-то не заметить невозможно! Разрываются связи общения — те миллиарды невидимых нитей, что соединяют людей в народ.
Когда мы были крестьянами, ничего бы Сорос с нами не мог поделать — мы общались и в поле, и у колодца. Для города телефон, почта и телеграф — та связь, что определяет тип общения вне узкого круга семьи и сослуживцев. Тут уж Сорос заимел силу. По этим связям нанесена серия страшных ударов. Теперь еще один.
Я всю жизнь проработал в Академии наук. И много лет веду мысленный, изредка и явный, разговор с моими коллегами, что поддержали весь этот переворот в России. Этим моим коллегам из Академии поверили инженеры и офицеры, а потом учителя и врачи — и пошло-поехало. Слишком большая часть элиты была искренне восхищена Западом и дошла до ненависти к России — общинной, несвободной, «сермяжной». Об идеалах спорить бесполезно, поэтому я обращаюсь к логике и профессиональной этике моих коллег — при свидетелях, читателях газеты.
С самого начала перестройки как важное обвинение советскому строю была поднята тема «открытого общества». Вот, мол, Запад — общество «информационное», открытое, а СССР — закрытое. В том смысле, что блокирован обмен сообщениями. Помню одного уважаемого философа, он горячо кричал в коридоре нашего института: «Советская система рубит человеческие связи, как топором!». Он стал убежденным и активным «демократом». К нему и к таким, как он, я и обращаюсь с вопросом: «Вы знали, что сотворит в сфере общения ваш политический режим?». Если знали, то все они — провокаторы и рано или поздно получат свое. Если не знали, то обязаны порвать с этим режимом и во весь голос признать свою ошибку.
Уточним реальность. Каковы главные каналы общения разделенных на огромном пространстве России людей? Каналы нецентрализованные, «молекулярные»: поездки самих людей, почта, телеграф, телефон. Всякие там «Интернеты» и пейджеры — это ничтожная мелочь, даже на Западе. Каналы «через центр»: книги, журналы, газеты. Радио и ТВ сюда не входят, т.к. они лишь «накачивают» информацию, так что не возникает общения, диалога — как у читателя с печатным словом книги или даже газеты.
Поездки людей «ради общения» сократились самым страшным образом. Скажем, авиаперевозки внутри страны упали в три раза. Если вычесть деловые перелеты, то этот канал общения сузился минимум в десять раз. Он действует, практически, лишь в отделенной от «тела народа» разбогатевшей части, которая живет особой жизнью.
В советское время не вставал вопрос о том, чтобы не поехать на свадьбу или на похороны из-за цены билета на поезд. Иностранцы, что гостили у меня в конце 1990 г., чуть не сошли с ума, когда оказалось, что они за 20 «деревянных» рублей (1 доллар) могут съездить в Ленинград и обратно, а там пообедать и сходить в Эрмитаж. Правда, и тогда интеллигенция была недовольна — подстаканники в поездах были аляповатые («ты можешь представить, чтобы тебе во Франции подали чай в таком подстаканнике?»).
Почта и телеграф в СССР настолько вошли в быт самой глухой деревни, что стали уже как бы частью природы. Телеграмма — 3 копейки за слово! Нашарив в кармане, мы слали откуда-нибудь из Крыма: «Телеграфь двадцать пять» (а совсем уж отчаянные наскребали на одно слово: «Двадцатипятирублюйте»). Телеграф давал нам ощущение, что мы связаны моментальной связью со всеми близкими людьми на 1/6 суши. Сколько писем и телеграмм отправляют сегодня русские люди? В 6 (!) раз меньше, чем в 80-е годы. В шесть раз! Если, опять же, из этого числа вычесть деловые отправления, то окажется, что почты и телеграфа народ практически лишен. Вы, поборники открытого общества, знаете об этом?
А как люди общаются через печатное слово? Книги живучи, и пока народ имеет старые запасы. Новые книги — для элиты, выкроить из зарплаты или пенсии на книгу нелегко. Но книги — лишь основа, а поток общения в России шел через журналы, это особенность нашей культуры. Что же с журналами? Помните, в 1988 г. интеллигенция проклинала советскую власть за «лимиты на подписку»? Какую шумиху тогда подняли. Сколько теперь, при свободе, выписывают? За пять лет реформ, к 1995 г., общие тиражи журналов в России упали в 20 раз. Почему же вы молчите об этом, демократические поэты и писатели? Ведь это был ваш пунктик в борьбе с советской властью. То, что вы молчите — это обыкновенная, примитивная подлость. Не социальная, не партийная, а личная, каждого из вас лично. Вы, господа, подлецы!
Теперь о телефоне. В России произошло необычное, никогда в мире не виданное явление: людям дали дешевую, общедоступную телефонную связь. Технической базы не хватало, ее наращивали по мере сил. Не хватало и культуры, подростки отрывали телефонные трубки у автоматов, их чинили. Но главное, что бесценное благо общения не поставили на коммерческую основу. Это, если можно так выразиться, признак душевной широты советского строя. Ведь общение — жизненная потребность человека, поэтому с него можно содрать большие деньги. Так и делают на Западе, и телефон там странно дорог — это одна из вещей, которая сильнее всего удивляет, когда там живешь. И телефон в доме молчит весь день.