Первые годы нового века осовременили быт чиновников, разнообразили их представления об удовольствиях, но дух бюрократии остался прежним. По сравнению с советским временем отношение чиновников к народу стало более честным: место ложной опеки заняло прямолинейное презрение. В этом смысле страна вернулась ко времени абсолютной монархии. Пирамидальность отношений, как и прежде - для бюрократии главное. Подчинение вышестоящим и подавление подчиненных сохраняется вне зависимости от моды на костюмы и манеры.
Русский чиновник - европеец только по наряду. В душе он полноценный азиат-монархист. Отечественные бюрократы до сих пор убеждены: управление страной может осуществляться только сверху вниз. Низы общества должны подчиняться и не роптать, когда начальство распоряжается их деньгами, временем и такими пустяковыми вещами, как жизнь или здоровье. Рядовые российские чиновники не воспринимают себя как часть большого слоя общества. Они далеки от мысли, что являются самыми обыкновенными представителями наемного труда. Чиновники солидарны друг с другом, но изолированы морально от своего народа. Они едины с ним в бытовом плане, но далеки от него по своему самосознанию.
Многие мелкие чиновники не склонны критически воспринимать несправедливость по отношению к себе, рассматривая свой труд как службу некому высшему существу - государству. За все постсоветское время власть ни разу не давала зарплате чиновников упасть слишком низко, хотя и не баловала рядовых бюрократии деньгами. По этому поводу служащие государственной машины могли иногда вздыхать, но не поднимали требований как наемные работники. Во многих регионах даже положение маленького бюрократа выглядело до кризиса завидным (да и таким остается теперь).
«Великий князь возьмет, великий князь даст» - этим средневековым правилом бессознательно руководствуются русские чиновники и теперь, чтобы не обижаться на дикость начальства. Ожидание благ сверху не является принципиальным отличием отечественных бюрократов от остальных граждан, но простые трудящиеся много чаще коллективно конфликтуют с работодателем, чем чиновники. Вполне возможно, углубление кризиса изменит нравы чиновников, приблизив их к обществу. Когда государство столкнется с большими финансовыми проблемами, его служащим придется учиться бороться с «великим князем», а не только ждать, терпеть, подчиняться и радоваться скромным дарам сверху.
О бюрократии издаются книги. Из всех них больше всего любопытны социологические исследования, уточняющие «происхождение элит». Попытки психологов понять чиновников большей частью выглядят наивно. Психологи, берущиеся за бюрократию, не любят экономику и плохо представляют себе классовую природу современной России. Это и мешает возникновению системного подхода к бюрократии в официальной науке. Экспортно-сырьевой характер российской экономики при корпоративной ее структуре породил потребность крупных собственников в именно такой чиновной машине, что существует сегодня. Возможна ли была в России 2000-х годов другая бюрократия? Бюрократия, не так оторванная от общественных низов?
Решающей для складывания российской бюрократии стала отнюдь не индивидуальная воля Ельцина или Путина. Прежде всего, на процесс повлиял народ. Чудовищная пассивность российских масс позволила чиновникам ощутить полную безнаказанность снизу. Бюрократия в России - это не государственные служащие, выступающие наемными работниками государства и способные действовать как остальные трудящиеся (даже бастовать), а особая прослойка, во многом самостоятельно отгороженная от остального общества. Служит она не некой абстрактной России, и, разумеется, не народу, и даже не себе лично.
Хозяин всякого чиновника в России - крупный капитал. Однако служащий государству индивид - не только винтик в государственной машине, но и человек. Возможно, чиновники не привыкли сопереживать народу. Возможно, они необычайно далеки от мысли о неправедном устройстве русского государства. Может быть, они с восхищением глядят на кремлевское начальство. Однако разрушение бюрократической машины под влиянием кризиса отразится и на них. Первое, чего стоит ожидать - распада старого сознания государевых слуг.
24.06.2009 - Где же дно?
Таким вопросом миллионы людей каждый месяц встречают углубление кризиса. Процесс идет то быстрее, то медленнее, иногда кажется, что всё, наконец, почти кончено. Однако остановлен ли кризис? Где долгожданное дно?
Весна оказалась для России значимым временем. По итогам апреля падение ВВП составило 10,5 % по сравнению с тем же месяцем 2008 года. За четыре месяца 2009 года внутренний продукт уменьшился на 9,8 %. Таковы официальные данные. Их точность спорна: приукрашивание ВВП - повседневная вещь. Однако это и есть первые итоги достигнутой в экономике стабилизации. По данным Росстата, в мае вновь усилился спад в индустрии. Промышленное производство в мае 2009 года сократилось по отношению к аналогичному прошлогоднему показателю до 17,1 %. В апреле е падение составляло 16,9 %, а в марте - 13,7 %. На поддержание финансового равновесия монополий брошены триллионы долларов в мире и сотни миллиардов - в России. Но каковы же результаты?
Чиновники-мечтатели обещают населению и бизнесу скорое завершение кризиса. Неолиберальные эксперты недоумевают: отчего при цене нефти в 60 долларов за баррель российская экономика продолжает сжиматься? Оптимисты советуют не обращать внимания на чепуху, а пессимисты склонны ожидать «второе дно» кризиса. «Первое дно», если поверить официальным речам, экономикой пройдено. Так ли это на самом деле?
ВВП можно считать по-разному. Методика российских чиновников не идеальна, но даже по ней ВВП снижается. Факт этот куда важнее, чем уверения министров в скором хозяйственном оживлении. Для надежд на светлое экономическое будущее нет иных оснований, нежели красочные обещания властей. Реальная экономика говорит о другом: ВВП будет сокращаться и далее. Цены на нефть относительно высоки, однако макроэкономическая стабилизация носит верхушечный, финансовый характер. Она не избавляет от сокращения производства в результате падения сбыта.
Корпорации получили от правительств мира громадные средства и, вероятно, получат в течение лета еще немало. При этом кризис как был, так и останется - борьбы с ним нет, а есть лишь временное устранение некоторых симптомов. На что же надеются власти?
Президент России недавно обозначил в послании правительству приоритетные бюджетные задачи. Вкратце они сводятся к попытке удержать от надвигающегося разбалансирования государственные финансы. В 2009 году власти ожидают дефицит бюджета не менее 7 %, хотя еще недавно клялись в том, что это невозможно.
Доброжелательные экономисты обеспокоены. Финансы страны могут расстроиться еще до окончания года. Что если Россия вступит в 2010 год с большим дефицитом и практически без валютных резервов? Власти обещают тщательно взвешивать расходы. «Что касается выхода из кризиса, рассчитываем, что он начнется в этот трехлетний период», - полагает помощник президента Аркадий Дворкович. До указанного момента правительство надеется продержаться на резервах, ничего в стране не меняя. Антикризисная политика в России сводится к оказанию помощи тем, кто ближе к властям, - крупным компаниям. Социальная риторика чиновников предназначена для всех, кто может оказаться опасен. Населению рекомендовано жить с надеждой.
Последние два года в экономике происходят странные вещи. Глобальный кризис, явившийся неведомо откуда, чтобы принести пользу российской экономике, теперь не просто вредит, но, по словам чиновников, и затянется на три года. Никто так и не объяснил, почему, когда хозяйственный горизонт для России и мира казался безоблачным, разразилась буря. Все сказанное относится и к борьбе с кризисом. Латать дыры, ничего не меняя - вот суть бюджетной политики государства. Одни чиновники предсказывают кризису «второе дно», другие обещают скорое окончание. При этом власти в целом прекрасно сознают, что ничего определенно не знают.