Это полное отсутствие церковно-религиозного сознания, в частности канонического, в питомцах нашей духовной школы, готовящей пастырей, переходит, конечно, вместе с самыми пастырями из этой школы и в жизни их самих, как пастырей и в жизнь их пасомых. Ведь тот же священник Петров, да и другие, ему подобные, считающие себя представителями и носителями чистоты духа Христова и любви, едва ли бы решились публично порицать и ругать Митрополита и Епископа, если бы пастырское христианское чутьё, если бы сознание своего пастырского долга и духовного отношения к Епископу было живо в них, если бы они признавали каноны церковные обязательными для себя, как норму церковной жизни; и странно будет, если высшая церковная власть, обязанная охранять каноны в их чистоте и действии, отнесётся без внимания к этим передовым священникам и хулителям богоучреждённого порядка церковной жизни и не наложит на них должного воздаяния и наказания. Оживление и возрождение церковной жизни, думаем, должно начаться, прежде всего, с оживления силы действия тех норм, в которых выражена церковная жизнь и которыми она должна созидаться и держаться; ведь конечно реформой церкви и имеется в виду каноническое её реформирование. Поэтому серьёзно следует подумать о том, что делать с нашими духовными школами, — этими первыми выразительницами полного упадка религиозно-церковного сознания, как в составе учащихся, так и в составе учёных. Ведь о наших профессорах академий и преподавателях духовных школ, если считать каноны обязательными нормами церковной жизни, как о лицах вчинённых в клир через посвящение в стихарь, эти каноны дают очень серьёзный приговор: напр., 7 прав. IV Всел.Соб. прямо говорит: Вчиненным единожды е клир и монахам определили мы не вступать ни в воинскую службу, ни в мирский чин; иначе дерзнувших на сие и не возвращающихся с раскаянием к тому, что прежде избрали для Бога, предавати анафеме. Сюда можно относить и правило 40 Карф.Соб. Правда, сознание, что надевший стихарь и посвященный в чтеца Церкви состоит в клире, давно уже утрачено этими стихарниками во фраках, не только не читающих в Церкви, но в большинстве случаев редко заглядывающих в неё; как и самый клир в том виде и с тем характером, как он был прежде и понимался канонами, не существует. Воспитанники духовной школы искренно могут удивляться теперь и недоумевать, зачем собственно поверх мундиров со светлыми пуговицами их заставляют надевать стихарь. Они не только не желают считать себя чтецами Церкви и считать себя уже посвященными на служение церковное, а в своих петициях требуют возможного сокращения богослужения и отмены тех церковных, религиозно-нравственных предписаний, вроде поста, исповеди и причащения Христовых Таин, которые обязательны для всякого верующего и необходимы для созидания духа религиозной настроенности будущих пастырей. Это настроение питомцев, безусловно, поддерживается и учащим персоналом, что особенно ярко сказалось в последнее время в разных журнальных статьях и журнальных заметках по вопросу учебной реформы. Ни те, ни другие (учащие и учащиеся) как будто не сознают или не хотят сознавать тех задач и целей, для которых существуют духовные школы и хотят непременно тянуться в одну линию со светской школой, не имеющей ничего общего, кроме некоторых учебных предметов, с нашей пастырской школой.