Выбор
Когда Бог хочет воплотить Свои направленные в вечность планы, Он ищет на земле людей, способных Ему помочь. Его выбор не сиюминутен. Если бы люди вместо Бога делали этот выбор, они непременно ошиблись бы. Ведь люди, в отличие от Бога, не знают тайну человеческого сердца. Так и Самуил, глядя на внешность, ошибался, кого из сыновей Иессея помазывать в цари над Израилем (См. 1 Цар. 16, 6-12). В случае с Русью Господь тоже совершил выбор, совершенно невозможный с точки зрения простого человека. Он выбрал Владимира.
Любовь к земным сластям, пороки и суеверия покрывали Владимира с головы до ног. Но нутро его, как сердцевина в дереве, было здоровым. Ему предстояло преобразиться, из гусеницы стать бабочкой и силой живого примера позвать за собой всех подвластных людей. Бог видел, что душа князя и мужественна, и не лжива. Он грешил, не зная истины, но был способен оставить грех, познав ист ину.
Его, как и нас, в вопросах веры и религиозной самоидентификации окружали и звали к себе иудаизм, ислам, католичество и Православие. Свой выбор князь должен был осуществить, не имея достаточных знаний, как религиозных, так и исторических. Предстояло решать, руководствуясь природным умом, здравым смыслом государственного мужа и интуицией.
Бог особо печётся о князьях и царях. Фараон при Аврааме и Навуходоносор при Данииле видят пророческие сны или же особо вразумляются Богом. Это потому, что судьбы мира и жизни миллионов людей зависят от их решений. Это в полной мере касается и Владимира, даже когда он ещё был язычником и вместе со всем народом стоял на историческом перепутье.
Его аргументация отказов в принятии всех вер, кроме Православной, может звучать наивно. Но это та ситуация, о которой римляне говорили: «Повод ничтожен — причина велика». Католики и мусульмане отвергнуты по причинам далеко не принципиальным. Только иудеям князь задаёт вопрос, являющийся одновременно веским контраргументом. «Если ваша вера самая лучшая, где ваша земля, где государство и почему Бог рассеял вас по миру?» Но повторюсь, отвержение вер было совершено не на основании тех слов, которые были сказаны исламским, еврейским и западным миссионерам. Это было дело Промысла Божия, в котором Владимир исполнял роль орудия.
Из единого на тот момент христианства (до Великой схизмы более полувека) князь избирает восточный вариант. Если службы латинян послов не трогают, то византийская литургия, напротив, заставляет Владимировых купцов забыть, где они — на небе или на земле. Светлый образ княгини Ольги как нельзя кстати появляется в сознании послов. Они, растроганные богослужением, говорят, что мудрейшая Ольга не избрала бы Православие, не будь оно самой лучшей верой. Проповедь греческого миссионера и икона Страшного Суда, образы которой он растолковал князю, сыграли свою роль. Владимир решает креститься. С тех пор и мы, его поздние внуки, чтим иконы, не мыслим веру без благолепного богослужения и, конечно, любим бабушек, воспитавших нас.
Плоды
В Крещении Владимиром Руси есть ещё элемент, рождающий вопросы. Князь крестил народ без предварительного оглашения, волевым усилием. «Кто не придёт на Днепр креститься, тот мне не друг», — сказал Владимир, и после этих слов трудно было найти человека, желающего стать добровольным врагом князю. У Лескова в повести «На краю света» один из главных героев говорит, что «Владимир поспешил, а греки слукавили». То есть, что греки наспех окрестили народ, не уразумевший начала веры. В этих словах есть правда, и отворачиваться от неё не стоит. В память о тех временах осталось в нашем языке слово «куролесить». Оно означает «делать нечто непонятное», а родилось из греческого «Кирие элейсон», то есть «Господи, помилуй». Службы долгое время совершались пришлым греческим духовенством на незнакомом для славян языке, и новокрещённый люд ходил в храмы, где греки «куролесили».
Но правда и то, что Русь полюбила новую веру. Прилепленное снаружи отлипнет через короткий срок, а вошедшее внутрь останется и углубится. Так углубился в русском народе посев Владимира, и в скором времени из недр новокрещённого народа рождаются богатыри духа — истинные монахи и подвижники. Та чудесная жизнь Палестины и Египта, глядя на которую в пятом, шестом веках удивлялось небо, повторилась на киевских горах в веке одиннадцатом. Затворники и молчальники, бессребреники и молитвенники, которых боялись бесы и слушались мёртвые, не могли бы появиться, если бы не всецелая преданность русичей Христу и Евангелию. Достаточно на один день посетить Киево-Печерскую Лавру и бегло ознакомиться с её историей, чтобы понять — Владимир не поспешил и не ошибся в выборе.