В «Дневнике писателя» Достоевский отмечает, что с отменой телесных наказаний нравы в России, конечно, смягчились, но возросло нетерпение трудностей и количество самоубийств в состоянии нервного срыва. В его произведениях, кстати, часто встречаются решившиеся на этот шаг люди.
Это либо экзальтированные юноши, проигравшие в рулетку казенные деньги, либо развратники, сожженные внутри собственными грехами и не могущие больше жить, либо совершающие самоубийство идейно, т.е. сознательно возвращающие Богу «билетик», отказывающиеся от дара жизни. Все эти типы присутствуют и в современности.
Более всего самоубийству подвержена, наверное, молодежь. Она является группой риска по всем болезненным проблемам. Самоубийство становится особенно опасным в обществе, которое везде и всюду отстаивает права индивидуального «я». Ни род, ни общество, ни религия для тебя не авторитеты. Ты сам волен избирать свой путь, ты сам за все в ответе и у тебя все получится. Так говорят человеку уже давно. А ведь мы знаем, что бывает с ребенком, когда он всюду лезет и говорит «я сам». Брошенный в вихрь жизни, лишенный всяких ориентиров человек изнутри пожирается сильнейшей тоской и смятением. Добавьте сюда сытость и праздность, приплюсуйте возможные наркотики и неизбежную массовую культуру. Самоубийств на выходе по определению будет много. По статистике, лидерами являются развитые страны. На душу населения, кажется, Япония, а по количеству в год — Швеция. В Швейцарии в заключениях о смерти в графе «причина» можно прочитать: «тоска». Нам пока до таких смертей далеко, и слава Богу!
Самоубийствами пестрят биографии известных людей: Хемингуэй, Цветаева, Маяковский,
Вирджиния Вульф. Этот «черный синодик» можно продолжать долго. То ли дело тут в психике, истонченной тщеславием и творческими экстазами, то ли в чем-то еще — судить не берусь. Но однозначный факт — поднимающийся высоко рискует упасть низко. Сюда можно отнести обанкротившихся финансистов, попавших в опалу политиков, о чем здесь подробно говорить не будем в силу специфики темы.
Есть наиболее изощренные формы самоубийства, например, дуэль. Человек, идущий на смертельный поединок, желает убить и готовится быть убитым. Грех двойной. И ладно бы языческая Япония с кодексом Бусидо, но и христианские страны столетиями культивировали такие обычаи! Известен случай, когда русского офицера в уличной толпе ударил по лицу обидчик и убежал. Офицер не мог отомстить за обиду. Офицерское собрание присудило ему застрелиться, чтобы кровью смыть нанесенную обиду. Святая Русь, не правда ли?!
Наша пластмассовая жизнь, протекающая под аккомпанемент пиликающих мобильных телефонов, родила из недр своего абсурда тягу к физической смерти и желание сознательного самоубийства. В Интернете есть немало сайтов, на которых можно найти информацию, как уйти из жизни тем или иным способом, быстро или медленно, больно или нет, одному или с группой. Недавно Европа была шокирована следующим преступлением: каннибал в сети нашел добровольную жертву, встретился с ней, по ее желанию совершил убийство и съел ее. Существуют, кроме прочего, групповые самоубийства адептов разных сект или идейные самоубийства «додумавшихся» до этой идеи одиночек. Психология таких людей с анатомической точностью вскрыта Достоевским в образе Кириллова («Бесы»). То, что это не просто авторский вымысел, доказывает хотя бы показательное самоубийство известного японского писателя Юккио Мисимы. Вообще, вглядываясь в будущее безбожного человечества, Достоевский говорил, что сильные из них (т.е. будущих) убьют себя сами, а слабые будут убивать друг друга.
Если прав Фрейд в том, что главной мотивацией человека является стремление к наслаждению, то прав он и в том, что второй мотивацией является стремление к разрушению (возможно, саморазрушению). Это сказано о нерелигиозном, вернее, о безблагодатном человеке, и на нем этот закон действует стопроцентно. Цивилизация наслаждений, вывернутая наизнанку, оказывается цивилизацией насилия и самоубийств.
Дедовский взгляд на вещи, при котором наложивших на себя руки не отпевают и хоронят отдельно, единственно правилен и прост, как все святое и истинное. Каноны, правда, оговаривают возможность молиться за самоубийцу, если он был психически болен в течение долгого времени и совершил этот поступок в состоянии исступления. Но исключение лишь подтверждает, а не отменяет правило. Молиться за самоубийцу нельзя церковно, соборно, литургически. Единственной возможной молитвой остается молитва близких родственников. Один из Оптинских старцев смысл подобных молитв формулировал так: