— Здравствуйте, батюшка, благословите. Отец Андрей, у нас есть русский классик, и я понимаю, что во время Великой Отечественной войны атаман Пётр Николаевич Краснов шёл по другую сторону, тем не менее, это великий русский литератор. У него множество повестей и романов. РПЦЗ его признаёт, кстати. Непонятно, почему такое отношение среди православных и литературных кругов к этому человеку.
Вот, апостол Андрей Первозванный. Мы помним сказание, как к нам апостол Андрей приходил, но есть и другое сказание, что он приходил крестить границы будущей Российской империи. Прокомментируйте, пожалуйста.
— То, что вы сейчас сообщили про Краснова, для меня откровение, потому что у меня лично это белое пятно в сознании. Мне нужно просто найти и почитать. Я впервые слышу, что атаман Краснов был писателем, и у него есть множество повестей и романов. Я не знаю ничего об этом, мне нужно почитать и составить своё мнение о его литературе с точки зрения художественной и смысловой. Это вопрос будущего. Я думаю, что многие просто не знают, что есть такие литераторы. Я, например, знаю из политиков наших: дневники Деникина, повести и рассказы Савинкова. У нас многие политики писательствовали, упражнялись в беллетристике. Про Краснова я впервые слышу, мне это очень интересно. Благодарю вас за наводку.
Что касается благословения апостолом Андреем границ будущего Российского государства, у меня есть некие сомнения в этом. Во-первых, мы не имеем права оценивать деятельность людей прошлых эпох с точки зрения эпохи сегодняшней. Т.е. понятия о границах государства были другие. Ещё в исторической тьме находилось историческое бытие России как таковой, т.е. до неё ещё было много-много лет. Я не думаю, что апостол Андрей имел перед своими глазами ясную географическую картину мира, карту мира, и что на этой карте мира были точно нанесены границы Российской империи. Я думаю, что это некая серьёзная историческая натяжка. Когда, например, ты кладёшь семя в землю, и делаешь первый полив этого посаженного семени, и благословляешь его, то ты не благословляешь контуры будущего дерева, эти контуры могут быть шире или уже. Допустим, ты жёлудь положил в землю и благословил его, или посадил виноградную косточку и будущую лозу ожидаешь — ты не благословляешь будущие физические контуры выросшего дерева, ты благословляешь дерево в принципе, ты благословляешь семя, а уже как из него будет расти это древо — это уже вопрос многих частностей и нюансов. Поэтому я не думаю, что у Андрея была задача благословлять в географическом смысле контур Российской империи. Нет, это грубая историческая натяжка, всюду проявляющаяся, заключающаяся в следующем: мы оцениваем прошлое по меркам сегодняшнего. Мы говорим о нациях, потому что мы сегодня живём в понятии «нация», а раньше такого понятия не было. Мы говорим ещё о чём-то и натягиваем свои мерки, например, языковые, психологические, политические на прежние отношения, а там всё было по-другому. Поэтому здесь всё-таки нужно историю оценивать не только с точки зрения сегодняшнего дня, но и попытаться окунуться в ту атмосферу, в которой жили исторические деятели, потому что там всё было по-другому. Вот таково моё отношение к этому. Ещё раз повторяю, что Андрей не благословлял дерево, он благословлял семечко, положенное в землю. Вот в этом я не сомневаюсь, а точные исторические нюансы не были в его компетенции. Апостолы вообще мало обращали внимания на конкретные исторические черты событий, потому что они очень напряжённо ждали второго Пришествия, их историософия была очень короткая: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» Апостолы очень сильно ждали, что Христос придёт на Страшный суд при их личной жизни. Они и умирать-то не собирались до Пришествия, они хотели, чтобы Он быстрее пришёл. И чтобы у них там, в планах, империи создавать и распространять — они вообще не думали об этом. Они шли, несли благовествование и ждали, что Христос придёт на суд со дня на день — такой была психология апостольского служения. Вот так я думаю об этом. А Иосиф Волоцкий, при всём уважении к святости человека, уже мыслил другими категориями — категориями Московского царства, его церковной легитимизацией и прочим, и он уже допускал себе другие мысли. А мы сегодня уже можем это фильтровать и переоценивать. Вот так нужно разбираться в исторических ситуациях, мне кажется, и не вертеть историей как нам нравится, а всё-таки относиться к ней и к тем людям, творившим её, с уважением, не приписывать им того, чего у них быть не могло. Так я думаю.