— Добрый день, отец Андрей. Евангелие от Матфея, гл.9: «При сем некоторые из книжников сказали сами в себе: Он богохульствует. Иисус же, видя помышления их, сказал: для чего вы мыслите худое в сердцах ваших? ибо что легче сказать: прощаются тебе грехи, или сказать: встань и ходи?» Я ставлю себя на место фарисеев. Но ведь помимо лицемерных фарисеев были и честные люди, которые видели пускай святого человека, но не понимали, что это Господь Бог. Я бы тоже подумал: почему человек имеет право отпускать грехи? И потом Господь говорит: «Ибо что легче сказать: прощаются тебе грехи, или сказать: встань и ходи?» Я тоже искренне не понимаю, что легче сказать: прощаются грехи или встань и ходи. Ведь если мы не понимаем, что это перед нами Господь Бог…
— Я понимаю ваш вопрос и я его полностью разделяю. Я согласен с тем, что фарисеи были разные: были бесчестные, были честные. С бесчестными вроде понятно: они всегда мыслят в сердцах худое, они горды, сребролюбивы, у них закрыты двери веры. А вот честный фарисей? Если честный фарисей слышит от Христа «прощаются тебе грехи», «встань и ходи», то он действительно должен сказать: «Кто это Такой?» Здесь вопрос становится ребром: либо Он Тот, Кого мы ждём, — я уж там не знаю, как они дальше произносили эти слова — Мессия или Кто-то сверхъестественный чрезвычайный, — либо… Потому что и Моисей такого не говорил — Моисей ведь не говорил «прощаются тебе грехи», и Илия такого не говорил. Т.е. Он выше Моисея и Илии. Кто это? Либо Он хулит, либо это Он, либо это не знаю Кто. Наверное, Он пришёл. Если бы у них был в сердцах вопрос «Кто же это?», тогда, я думаю, они бы не заслужили укоризны. Очевидно, они сказали: «Он хулит». Т.е. там не было вопроса. В случае, если бы вопрос был, и сердце раздвоилось, тогда Господь бы сказал, что сердца ваши разделились, вы не знаете, Я это или не Я? Тогда был бы такой диалог. А они, видимо, всё-таки склонились к более простому варианту: это хульник, Он хулит. Поэтому Он и сказал им: «Для чего вы мыслите худое в сердцах ваших? ибо что легче сказать: прощаются тебе грехи, или сказать: встань и ходи?» А ничего не легче: и то и другое тяжело. С одной стороны, произнести можно всё, что хочешь: прощаются тебе грехи, допустим, а они не прощаются. Слово сказано как бы, а они не простились. А вот «встань и ходи» — тяжелее: встань и ходи, а он не встал. «Встань и ходи», в этом смысле тяжелее произнести, потому что для того, чтобы подкрепить слова делами, легче сказать «прощаются тебе грехи», потому что не видно, а вот когда «встань и ходи», должно быть видно: встал и пошёл. Вот Он и подтвердил словами «встань и ходи», что прежде сказанное — «прощаются тебе грехи», тоже было сильное и действенное. Повторюсь, может быть, это немножко сложно, мне самому сложно это всё выражать, но мысль очень ясная: Христос реально простил ему грехи; у них возникло сомнение, и Он реально подтвердил, что Он простил ему грехи тем, что сказал ему: «встань и ходи», и он встал и пошёл. Если бы слова Христа были бессильны, Он сказал бы ему: «встань и ходи», а он бы дальше лежал. И это бы означало, что грехи тоже непрощены. Но именно факт прощения грехов Господь подтверждает тем, что Он дал ему здоровье, чтобы они не сомневались, что это Он. А поскольку у них сомнение склонилось в сторону того, что Он хульник, то Он этого исцеляет и прощает, а этим доказывает, что это Он: «Не сомневайтесь, это Я». И последнее, что в этом случае можно сказать — что, конечно, фарисеям нельзя позавидовать, потому что они находились перед такой двоящейся реальностью, которая переворачивала в них всё на свете: всё, что у них было накоплено в душе, приходило в жуткое такое переворашивание, пересмотр. Они находились в недоумении, страхе, трепете, гневе, ненависти, умилении — в чём хочешь. Им, конечно, нужно было выбирать, и очень страшно было выбирать. И ругать их особо не стоит, потому что им было страшно. Они боялись ошибиться, безусловно, и они боялись согрешить, безусловно, и они согрешили в большинстве своём. А Он делал всё правильно, делал всё сильно: и грехи прощал, и здоровье давал, и одним подтверждал другое. Спасибо, вопрос очень хороший.
— Батюшка, благословите, р.Б. Иван из Санкт-Петербурга. Я хотел бы вас немножко поправить. Вы говорили, что в 17-м году была анафема, связанная с убийством императорской семьи. Как раз наоборот: в 17-18 годах Собор отменил чин анафематствования именно за наших царей, а в 1938 г. зарубежный Собор нашей Зарубежной Церкви как раз внёс этот чин анафематствования помышляющих против царей. Я думаю, в чём была измена: именно неправильный взгляд был на наших царей и в Церкви у архиереев, и у народа.