У меня договор с глазами. Я не смотрю на это. Не смотрю! Я обещал. Обещал Богу и приказывал глазам. Так нужно говорить с самим собой в известные моменты жизни. Насколько это успешно? Конечно, КПД не равно 100 процентам. Вот опять посмотрел. Опять пленился. Эти пленения, эти возгорания сердца с теми или иными последствиями и возможны, и временами неизбежны. Но нужна борьба и нужен возврат к обетам. Так и Богом избранный народ тяжко грешил, нарушая Завет, за что казнился жестоко и справедливо. Но потом каялся и возвращался к заветным, договорным отношениям: Ты — наш Бог, мы — Твои люди. Мы грешили и нарушали заповеди Твои («согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою»), но вот мы каемся. Пред Тобою каемся и других богов не знаем. Только Ты Бог наш. Это ли не голос нашего Великого поста, если угодно?
Борьба заповедана нам. Борьба с поражениями, но без уныния и без желания сдаться от усталости. И нужно признать, что падения происходят через зрение главным образом. Если глаза — это окна или иногда зеркала души, то, согласно Иеремии, «смерть входит в наши окна, вторгается в чертоги наши». Не с глазами ли заповедал Господь Иисус борьбу, когда говорил, что лучше вырвать око и кривым войти в Царство, нежели с двумя очами войти в неугасающий огонь? Буквально глаза выжигать или выкалывать себе не надо. Иначе станешь просто одноглазым грешником. Но борьба нужна. Их не выкалывать, их отвращать или закрывать надо в известные моменты. И для этого нужен завет с глазами. Вы ведь не одни, глаза, грешить будете. Вы просто двери в глубь сердца, и эти двери откроются. Туда змей вползет и захочет обитель себе там сотворить. Попробуй его потом оттуда вырвать, вытащить. А сердце, принявшее змеиный помысел или образ, отравит вскоре все тело, всю жизнь, все отношения человека с его ближними. Поэтому берегите глазки, возлюбленные.
Если сварка работает, то ума хватает сказать ребенку: зажмурься, не смотри — это вредно. Но если гадость через очи в сердце стремится проникнуть, то ума не хватает ни себе, ни ближнему сказать: зажмурься, не смотри — это опасно. Смертельно опасно.
И это оттого, что Писание знаем плохо. А если даже знаем, то к жизни, к ранам совести эту мазь прикладываем нечасто. Привыкли к тому, что жизнь отдельно, а вера отдельно. Большего греха и не придумаешь. Ведь если вера жизнью не руководствует, то ее — веры — и нет вовсе. И вот вам слово в помощь: завет положите с глазами своими. Завет — не помышлять о недолжном. Если посмотришь — захочешь, а если глаз не видит, то и сердце не болит. Это действительно оружие в духовной борьбе. Стоит им вооружиться. И не откладывая. Не так подсохшее от поста чрево помогает усмирить плоть, как глаз, закрытый вовремя, избавляет душу и тело от жаркой борьбы с неизвестным результатом.
Итак, завет, завет с глазами. Особенно накануне поста. Потом, видимо, придется говорить и о других заветах. Например, о завете с ушами или с языком. Да и мало ли еще может быть таких заветов. Только заключать их надо, пока не поздно, и исполнять затем с напряжением сил условия заключенного договора.
Мужики, мужики (24 февраля 2017г.)
Чтоб напугать человека нужно немного. Хотя бы прислать ему письмо без обратного адреса.
Чуть дрожащей рукой, сам себе не рад
Открываешь конверт по краю.
Ожидаешь прочесть «Ты попался, гад»
Или — «Помоги. Умираю!»
Как-то так начинается фильм Джима Джармуша «Сломанные цветы». Мужчина получает письмо от неизвестной, с которой у него у него 20 лет назад якобы были отношения (листай теперь, старина, по памяти свой донжуанский список). А в письме сказано, что у него, оказывается, есть сын, которому уже лет 19. И это неудивительно, потому что от любви бывают дети. И я, мол, воспитывала его сама, как независимая женщина. Воспитывала, но теперь он ушел искать отца. Тебя то есть. Ну и все. Ciao. Убить тебя или обнять он хочет, не знаю. Дальше думай сам.