Выбрать главу

Некто сказал недавно из политиков, что Россия — страна странная, парадоксальная, и что она, Россия, рассыплется в прах, как только православная Церковь в ней исчезнет. Это сказали американские аналитики. Они сказали, что единственная сила, как-то держащая нас всех вместе, так сказать, осоляющая солью мудрости нашей мысли — это Церковь.

У нас больше нет сокровищ. Как только её уберём, всё остальное рассыплется. Поэтому имейте в виду, скоро, в ближайшие полгода, год, два, три, будет великое наступление на Церковь. Будут массовые информационные атаки на Церковь, на Патриарха, на митрополитов, на епископов, на архимандритов, на протоиереев, на монахов, на кого хочешь. Уже запланировано всё, уже все документы подписаны, скоро ждите.

Скоро будет массовая атака на Церковь. Они такие, они сякие, они развратники, они сребролюбцы, они лентяи, они жирные. Скоро ждите, начнется, потому что кроме Церкви никто не хранит душу нашего народа. Церковь — главный враг либерального сообщества. Они все любители гомосятины, извращений, всякого греха, т.е. грех это их стихия, и только Церковь мешает им грешить с удовольствием. Сейчас выборы пройдут в Америке, имейте в виду, что будет новая волна атаки на Церковь, на Патриарха, на всех святейших, блаженнейших, преосвященнейших — на всё в подряд. А вы будьте мудры, понимайте, что войну никто не заканчивал. Мы живем в состоянии постоянной войны. Война идет, и никто не подписывал мирный договор. Лукавый воюет, а мы сопротивляемся.

Телефонный звонок: — Здравствуйте! У меня такой вопрос: как бороться с гневом и как можно внутри себя, его победить? Потому что это очень страшный грех, единственный, который побеждает меня.

О. Андрей Ткачёв — Я сегодня вообще психовал, как сумасшедший. Буквально сегодня, т.е. мне стыдно говорить об этом. С ума сходил от злости, потому что какие-то бумажки, всякие бумажки везде. Там требуют: дай бумажку такую, такую, и еще такую, и ты собираешь эти бумажки всю жизнь. Всю жизнь я собираю бумажки, как старьевщик. Сегодня мы собрали все бумажки, и я забыл, где они находятся. Короче, я с ума сходил от злости сегодня, буквально часов пять пополудни, от того, что эти бумажки, будь они неладны и все, кто их собирает — потерялись и нашлись потом.

И что вам сказать? Я уж так ругался всякими словами за эти бумажки. Вот, дай бумажку, мне нужно бумажку. Дай справку, потому что нужно справку. Ходишь, как баран по этим инстанциям всем, они смотрят на тебя, как на козла из этого окошка. Она говорит: дай бумажку вот эту — говорю: я забыл. Пошел вон отсюда, и ты пошел вон! — А когда можно прийти? — Через неделю. А раньше можно? — Нельзя. Пошел вон. И ты ходишь действительно, как реальный козел по этим поганым инстанциям целыми неделями, месяцами. Понимаете, это просто издевательство над бессмертной душой человека. Мы все ходим по этим инстанциям, и нас всех унижают, топчут, издеваются над нами, т.е. мы все униженные и оскорблённые. Как Достоевский целую книжку написал «Униженные и оскорблённые». И это не есть просто так, это не шутка. Приходят старухи, дрожащими руками собирают свои справки, и какая-нибудь там девка сидит за окном, говорит: пошла вон отсюда, старая дура, опять не то принесла! У старухи может паралич развиться, понимаете, возле этого окна. Это все канцелярское наше житие — это наказание, иначе я это не воспринимаю. Это какое-то проклятие, когда ты ходишь, трясущимися руками собираешь бумажки, доказывающие, что ты человек, что тебя зовут Иоанн или Андрей, или Петр. И ты их трясущимися руками даешь этому канцеляристу, и он волен подписать или не подписать эту твою бумажку. Это проклятие какое-то, понимаете? То ли Петр Великий виноват в этом, то ли вся западная цивилизация. Эта проклятая, непонятная цивилизация виновата, я не знаю кто, но это какая-то зараза. Раньше люди жили иначе. Пришел, закопал крест в землю, срубил топором, поставил землянку — и живи себе там. Паши огород, сей петрушку, капусту и живи, как можешь. А сегодня — дай бумажку. Дай бумажку, что ты взял бумажку. И ты в бумажках в этих всех запутался. Это ужасно. Я не знаю, что это такое вообще. Мне кажется — наказание. Ничего, конечно, мы не сделаем, потому что это всё будет умножаться, развиваться дальше. Вот такая жизнь наша. Святая Русь сошла на бумажки. Это, конечно, все очень печально.