Мы видим себя в европейском доме. Да будет известно нам, что этот дом — дом престарелых. Во-первых, потому, что Европа состарилась в войнах, спорах, борьбе за истину. Как старый человек, уставший жить и желающий отдохнуть, Европа уже не живёт, но почивает на «заслуженном» отдыхе. Во-вторых, культура Европы — это культура распавшихся семей. Это — культура узаконенного разврата, где плохо не столько то, что разврат есть, сколько то, что развратничают, не краснея. Это культура, где юноши не имеют авторитетов, а старики — иных целей, кроме путешествий в тёплые края.
Европейцы умудрились нарушить все заповеди, не нарушая при этом приличий. Этим-то они и привлекательны миру. Называя аборт прерыванием беременности, воровство — восстановлением справедливости, а разврат — уступкой требованиям организма, они стали центром притяжения для всех, кто ненавидит Бога, но любит личину приличия. Конечно, заповедь о почтении к родителям не осталась нетронутой.
Пенсионный фонд и социальные службы выполняют теперь то, что должны выполнять по отношению к постаревшим родителям взрослые дети. Умыть руки и сбросить с себя ответственность — вот главная забота современного человека. И этот человек хочет счастья? Нужно сделать одно из двух. Либо отказаться от счастья, вести жизнь, которую мы ведём, и ждать огня с неба. Либо изменить систему ценностей и повернуться лицом к простым и незаметным человеческим качествам, составляющим сердцевину нашей земной действительности.
По части веры и культуры мы — европейцы. Наши музыканты играют и Гайдна, и Моцарта. Наши учёные ориентируются в мире западных идей с той же свободой, с которой хорошая хозяйка ищет нужную вещь в своём шкафу. Всё, что есть в культуре Запада, понятно нашему сердцу, ибо мы — христиане.
Но мы не полностью отданы Западу. У нашего сердца есть «восточная камера», а у мозга есть «восточное полушарие». Таджикская или афганская деревня, где гостю не показывают лица дочерей, также близки нашей душе. Арабская семья, где сын бежит на голос отца, чтобы налить ему чаю или поправить подушку, тоже должна быть нам близка и дорога.
Высшие достижения Запада нам должны быть понятны. Высшие проявления Востока нам должны быть милы. Высшие достижения Запада — это философия, наука и технологии. Высшие проявления Востока — это ценности не спеша живущего человека. Это ценности, связанные с семьёй: уважение к старшим, трудолюбие, взаимопомощь, послушание и многое другое.
Технологии, оторванные от морали, поставили мир на грань выживания. Если миру суждено ещё пожить, то это зависит от лучших ценностей Востока. «Чти отца и мать» — одна из них, и не у Запада учиться её реализации.
Так что же такое миссия? (9 сентября 2010г.)
Миссионерские записки
Так что же такое миссия? На что она похожа?
На переливающуюся чашу, на такую чашу, которая полна до краев, и от ее избытка достается влага тем, кто рядом, но сама чаша не оскудевает. Но разве мы таковы? Вряд ли.
Каковы же мы, и возможна ли миссия в нашем случае?
Мы похожи на чашу, которая ничего никуда не переливает, поскольку сама полна лишь отчасти. Нам нужно хранить свое содержимое, беречь его от праздных взглядов и от чужого желания поозорничать и вылить наше сокровище. Такие озорники всегда под боком.
Нужно жить тем, что тебе подарено. Жить и молчать.
А если спросят? Пристанут и спросят «о нашем уповании»? Тогда нужно говорить как бы нехотя. Говорить в сознании того, что сам бы ни за что не дерзнул рассказывать, поскольку в самом жизнь не плещет через край, а хранится на донышке. Говорить. И это будет миссия.
А что, если один спрашивает серьезно, другой, стоящий рядом, спрашивает от скуки, а третий хитро улыбается и не прочь чашу опрокинуть? Тогда неясно, что делать. Защищать сокровище и спасаться бегством или все же говорить, делиться? Или отмалчиваться, занимаясь собой и пополняя собственный запас? Неясно. А ведь это именно и есть наша ситуация. Ничего не понятно. Бежать, оставаться, говорить, молчать, смиряться, дерзать, смотреть по сторонам или только в себя? Вопросов больше, чем ответов.