Нам не нужно грешить так, как грешила она, живя в миру. Не нужно, потому что подобно ей каяться мы не сможем. Но нам нужно принимать Святые Тайны, без которых, как видим, самые святые — не до конца святы.
Две правды (5 апреля 2010г.)
Есть две правды, подобные плитам, положенным в основание дома. Знание этих двух правд, двух истинных мыслей, позволяет поднимать вверх душевный дом без страха того, что он обрушится. Первая правда звучит так: я — грешник, и не живёт во мне, то есть в плоти моей, доброе (Рим. 7, 18). Вторая правда: Христос воистину воскрес, и смерть уже не имеет над Ним власти (Рим. 6, 9).
Как светильник в тёмном месте, сияет в душе моей совесть. Она мерцает, то разгораясь, то затухая, и нужен немалый труд, чтобы сохранить этот светильник горящим. Как закваска, вложена в человеческое естество благодать Христова, и жизнь моя длится ради того одного, чтобы из Адамовой муки превратиться в тесто Христово.
Мысль о том, что я продан греху и не понимаю, что делаю (Рим. 7, 14-15), требует Великого поста с его слезами и земными поклонами. Весть о Воскресении Христовом, как «эге-ге-е-ей», выкрикнутое в горах, отзывается в душе долгим эхом и требует Светлой седмицы, с её непрестанными «Христос воскресе!» — «Воистину воскресе!»
Вслед за тем, как Христос исполнил всё, что Ему повелел Отец, Он уступил место иному Утешителю, Духу Истины, и Пасха логически стремится найти завершение в Пятидесятнице.
Вот два периода — Великий пост и Пятидесятница, — в которых находят выражение и наша покаянная печаль, и наше предвкушение будущего блаженства. Сорок дней и пятьдесят дней — это четверть года. Если целый год сравнить с циферблатом, с тем ровным кругом, что описывает минутная стрелка за один час, то время от начала Поста до Сошествия Святого Духа будет равно пятнадцати минутам. Одна четвёртая, прямой угол, образованный стрелками, указывающими на «12» и на «3». Если год — это круглый пирог, то время Постной и Цветной Триоди — четвёртая и самая вкусная часть пирога.
В эти дни и службы в Церкви совершаются по особым книгам. Во всё остальное время поётся Октоих, книга, взявшая имя от священной цифры «восемь». «Семь» — это образ мира сего, который был сотворён и благословлён в семь дней. А «восемь» — образ выхода за пределы этого мира и вступления в мир грядущий. И сам воскресный день можно называть, как «днём первым», так и «днём восьмым».
На восемь гласов с помощью Октоиха воспевают православные люди Господа в течение всего года. Но для Великого поста и Пятидесятницы используются другие книги — Триоди.
Может быть, это нужно знать не всякому. Может, кроме духовенства, только те, что поют на клиросе, должны разбираться в этих нюансах. Но скажем об этом хотя бы ради того, чтобы подчеркнуть необычность покаянного и пасхального периодов жизни.
Дети умеют смеяться сразу же после слёз. Ещё слёзы катятся по щекам и блестят на ресницах, а ребёнок может уже заливисто смеяться. Это тоже образ перехода от поста к Пасхе, от печали к торжеству. В двух этих режимах, слёз и радости, закаляется душа, словно выбегает из парной, чтобы броситься в ледяную воду.
Сорок дней ходила душа неприкаянная, как Мария у гроба, и плакала. Всё искала Кого-то взглядом, всё повторяла про себя одно и тоже: унесли Господа моего и не знаю, где положили Его (Ин. 20, 13). Но прошло сорок дней, а затем прошёл и измождающий ужас Страстной седмицы. И на рассвете первого дня дано было узнать душе, что значат слова: возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет от вас (Ин. 16, 22).
И ещё не успели высохнуть одни слёзы, печальные, как радостью засветилось лицо, и потекли из глаз слёзы новые, радостные.
В ту ночь оглянулась душа вокруг и увидела, что ночь — светлее дня, потому что таких же радостных, как она, душ вокруг — множество.
Неэкономические факторы экономики (17 мая 2010г.)
Есть такое выражение: «Война — слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным». Эта сентенция содержит большую долю правды, но чтобы сделать ее стопроцентно правдивой, нужно добавить еще одно слово: «только военным». Точно так же будет справедливым выражение: «Здоровье — слишком серьезное дело, чтобы доверять его только врачам». И экономика — слишком серьезное дело, чтобы сводить ее только к деньгам.
На обывателя ежедневно обрушивается лавина информации, в которой он, в принципе, разобраться не может. Слыша об инвестициях, котировках, демпингах, картельных сговорах, ценах на нефть и платину, простой человек должен чувствовать себя заложником в большой игре, от которой он полностью зависит, и на которую совсем не влияет. Чувство глубокой несправедливости сложившейся ситуации заставляет взяться за перо в интересах «простого» человека.