Ковчег строился в одно время. Башня — в другое. Буквальный водораздел между двумя событиями — вода Потопа. Ковчег и Башня — события буквальные и исторические. Но, вместе с тем, это события духовные и символические. С точки зрения духовных процессов, сегодня и Ковчег, и Башня сроятся одновременно. Одновременно происходят созидательные процессы, направленные на спасение, и процессы, связанные с богоборческой активностью, с построением Града Земного, ощетинившегося в сторону Града Небесного ракетами класса «земля — воздух».
Интересно и то, что многие успевают поработать на двух объектах: до обеда — на строительстве Ковчега, ближе к вечеру — на строительстве Башни. И народы участвуют в этом процессе по-разному. Некоторые еще не строят ни того, ни другого. Некоторые строят только Башню. Некоторые, как уже сказано, успевают получать деньги по двум ведомостям. Но нет, со слезами говорю, нет ни одного народа, который бы строил только Ковчег для всех желающих спастись, и не месил бы глину для строителей-богоборцев.
Мы бы хотели быть таким народом. Быть таким народом есть наша национальная идея и сокровенная мечта. Она же и надежда мира. Но получается пока плохо. Видно, плохо хотим. Или плохо разобрались с сутью происходящего.
Время требует, если уж не прозорливости, то, по крайней мере, проницательности. Ключ же к узнаванию обеих строек в повседневности, как всегда, находится в Литургической жизни, трезвении и любви к Писанию.
Книга должна быть везде (28 июня 2010г.)
У меня есть карманное издание Соломоновых книг: Притчи, Песня Песней, Проповедник. Ее удобно читать в транспорте или в парке на лавочке. Но этого мало. Хочется иметь небольшое по размеру издание Апокалипсиса. Именно эту книгу лучше всего читать вне дома.
Однажды в Москве, на пути между Покровским монастырем и Афонским подворьем, я подумал, что по этому городу хорошо бы ходить с акафистником.
Однажды в Риме, на развалинах одного из форумов, я подумал, что здесь нужно сидеть или бродить с томиком стихов.
Однажды в Питере, в водовороте мостов и театров, среди хоровода статуй, стало жалко, что нет под рукой хорошего путеводителя.
Но потом в Киеве, как-то раз под вечер, когда зажглись огни, и пересох поток автомобилей, захотелось читать именно Апокалипсис. По Киеву тоже можно ходить и с Часословом, и с акафистником, и со стихами, и с путеводителем. Но и в Киеве, и в Риме, и в Амстердаме, и в Москве необходимейшая книга — Апокалипсис. Суть не в гаданиях о том, выполз ли уже на берег из моря «зверь». И не в том, какие слова относятся к нашей эпохе, точнее: сказания Ангелу Филадельфийской церкви, или — Смирнской. Суть не в страхе оттого, что пророчества сбываются, а в том, что большие города — это широкое полотно вспомогательной информации для ощущения Апокалипсических картин.
Живи сейчас кто-то из Великих отцов, его интерпретация Откровения пестрила бы окружающими фактами так, как сверкает и искрится от драгоценностей ювелирный магазин. Краткий слоган на рекламном щите, названия банков, выражение глаз красотки на витрине, стали бы расшифрованными знаками того, что видел когда-то Иоанн на Патмосе.
Ходить по улицам большого города нужно, содержа в уме образы Откровения. Читать Откровение нужно, параллельно вникая в колонки ежедневных газет.
Я очень нуждаюсь в отдельном карманном издании Апокалипсиса. Иллюстраций не надо. Глаза людей в метро будут самыми лучшими сопровождающими картинками. Пусть Псалтырь поется и Евангелие читаются в храме, пусть Бытие читается у реки или в лесу, пусть в классе разбирается книга Деяний. Апокалипсис пусть читается в час пик у окна в троллейбусе.
Жизнь нельзя отделить от книги, и книгу нельзя вырывать из жизни. Хочешь или нет, нравится или не нравится, но серпантин истории разворачивается и, зацепившись за уличные фонари и ограды, повисает как карнавальное украшение.
Совершенно не скучно жить, если тебя везде окружают книги, и, особенно если прочитанное совпадает с увиденным.
Миссионерские записки. Часть 5 (28 июня 2010г.)
Когда причащаются другие
Мы не все причащаемся за каждой службой. Даст Бог, доживем до тех времен, когда после слов священника «со страхом Божиим и верою приступите» к Чаше будет идти подавляющее большинство молящихся. Но и тогда останется кто-то не могущий причаститься по состоянию здоровья, или удержанный епитимьей, или по другой причине. О чем думать и о чем молиться человеку, который не причащается сейчас сам, но видит других братьев и сестер, со скрещенными на груди руками приближающихся к причащению?