Не ковер-самолет и не бес, связанный именем Спасителя (что совершенно реально бывало в истории хотя бы Иоанна Новгородского), а пузатый автобус зеленого цвета с кондиционером и мягкими креслами донес нас до Святого Града. Вредный водитель отказался реагировать на слова «Храм Гроба Господня», «Храм Воскресения» и даже на словах «Мечеть Омара» сделал вид, что он глухой. Отреагировал только на «Стену плача», туда нас и повез. По дороге размёрз, завез нас в Яффские ворота, содрал двойную цену и дал визитку на случай, если мы захотим воспользоваться его услугами. Мы сказали спасибо, отпустили машину, порвали визитку и поняли, что мы — в сердце мира.
Если у вас есть слезы — плачьте. Если у вас их нет, вздыхайте об их отсутствии. Но только не ведите себя, как турист и покупатель сувениров. Камень, по которому вы ступаете, слышал железный стук обувки крестоносцев, его топтал каблук Британского офицера, на него капали слезы паломников. И все это потому, что однажды по этим камням, изнемогая от боли и усталости, прошли ноги Нового Исаака — Иисуса. Тот шел на гору с вязанкой хвороста, а Этот тащил на израненной спине тяжеленный брус будущего крестообразного Жертвенника. И не спрашивал Он, как Исаак: «Отец мой, вот дрова, и огонь, и нож. А где же агнец?». Не спрашивал, потому Он и был Агнцем и знал об этом. И знала это Агница-Мария, со страхом шедшая за Сыном.
Так что ж вы не плачете, ступая на эти камни? Что ж сердце ваше не выпрыгнет горлом, как рыба на берег? Впрочем, всему своё время. И заплачете вы, и возрыдаете, и сердце ваше, если и не выпрыгнет из груди, то растает, как воск. Все в свое время.
По храму надо ходить медленно, всюду склоняя колени, всюду целуя стены. Ниже армянского алтаря — фигура царицы Елены с Крестом во весь рост. Мое благоговение к этой порфироносной жене растет год от года. Вот — пример царствования, принесенного к ногам Иисуса Христа. Это у ее мощей, ничего специально не искав, мы счастливо оказались недавно в Париже.
Попроси, Елена, Бога, чтоб дал веры и страха Своего сердцам правителей земли. Или эти просьбы уже бесполезны? Или это только в истории остались мозаики, подобные той, что в Софии — «Иустин и Феодора Твоя от Твоих Тебе приносят», — а нынешние владыки уже договорились исполнить слова второго псалма: «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его»? Как бы ни было, Елена, помолись о тех, кто любит Христа и Крест Его, как ты Его любишь!
Русских много. Много туристических групп. Пока стоим ко входу в Живоносный Гроб вынужденно слушаем охрипшего экскурсовода. Я не разочарован. Мужчина внятно, с чувством, ничего не перевирая, рассказывает о Распятии и Воскресении. Боже, лишь бы слушали! Лишь бы сочилась и просачивалась по каплям в сердца людей спасительная вера! А потом вернутся эти многолюдные толпы в Барнаул, в Ростов, в Воронеж, в Новгород, принося с собой не только свечки, крестики и фотографии, но тепло и веру, свет и огонь. Я буду молиться об этом. Вот сяду напротив святого Гроба, будто устал (я еще тот хитрец), и буду мысленно молиться о том, чтобы Бог дал великую веру русским людям.
Господи, дай русским людям великую веру. Именно великую, потому что маленькой веры для них мало. Им только великая вера поможет, вера апостольская, вера, никого не боящаяся. Дай им, Владыко, еще великую любовь, а великое терпение и великая сила у них и так есть. Им только веры и любви не хватает.
Жарко. Очень. На Елеон поехали на такси. Заплатили по пять шекелей арабу за вход и нырнули в полумрак бедного здания, стоящего там, откуда Господь Иисус Христос покинул эту бедную землю. До нас внутри уже были два человека — священник и монахиня. На четвертый глас по-французски они пели, вероятно, тропарь Вознесению. Оказалось, он — православный монах в священном сане и природный француз при этом. Никогда я не привыкну захлебываться радостью оттого, что Жизнь жительствует и повсюду есть люди, которые любят Господа.
От Елеона вниз без пальмовых ветвей, но по той же дороге, по которой Христос торжественно входил в Иерусалим. А за ним, представляю, словно ручьи стекались и умножались, стекались и закипали, как воды, люди. И шли, шли на праздник, на зрелище. Осанна сыну Давидову!