Престол сатаны поблизости, Николаиты и Валаамиты внутри. Состояние незавидное. И на все беды одно великое лекарство – покайся! Христос говорит: «Покайся! А если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих!» (Откр. 2: 16). Слова «а если не так» есть голос угрозы. Но в чем угроза, если Христос обещает прийти и сразиться с ними, то есть с грешниками? Ведь «с ними», а не «с тобой»! Дело в том, что, допуская грех в среде своей, люди сращиваются с грехом. И уже трудно бывает со временем определить, где грех, а где обычные дела человеческие. Христос же знает разницу этих вещей. И если Он придет с мечом, чтобы воевать и очищать, то меч Его пройдет по живому. Он будет временами резать так, как режет хирург, отделяя гнилое и заразное от чистого и здорового тела. Это будет нарушение греховного спокойствия и болезненное очищение для тех, кто сам очищаться не спешил. Вот почему очищаться нужно самому, не дожидаясь Христовой хирургии. И вот почему, когда время хирургии пришло, поздно просить об удалении меча (скальпеля). Нужно терпеть молча.
Обетование для побеждающего – сокровенная манна. Если имя Валаама воскрешает негативные страницы странствия по пустыне, то напоминание о манне – это пример непрекращающегося чудесного покровительства Бога над людьми Своими. Побеждающий, иными словами, будет напитан, насыщен, будет иметь каждый день всё необходимое (ибо и манна появлялась не с запасом, но на каждый день). Господь, и наказывая, не перестает хранить и благодетельствовать. Кроме того, насыщенный манной человек будет еще и переименован. Белый камень с написанным на нем именем, которого никто не знает, кроме получающего, – последнее обещание.
Давать имена означает со стороны дающего проявлять власть и знать сущность. Имя должно отобразить природу существа того, кому оно дается. Кроме того, новое имя есть знак новой жизни. Если человек деятельно изменился, он не может жить со старым именем, так как вырос из него. Перемена фамилии при выходе женщины замуж, новое имя в монашестве – явления именно этого порядка. Некое общее переименование ожидает и нас по вступлении в иную жизнь, где Бог назовет нас так, как мы должны называться по внутренней сути, а не так, как привыкли называть нас люди. Власть эта – давать имена – принадлежит Христу, поскольку «дана Ему всякая власть на небе и на земле». Поэтому Он и в начале евангельской истории переименовал Симона в Кифу, то есть Петра, а сыновей Зеведея назвал «сынами грома».
Меч Божиего слова, престол сатаны, учения Николаитов и Валаама вкупе с развратом, родящимся от этих учений, сокровенная манна и новое имя для побеждающих – таковы главные слова из обращения Христа к Ангелу Церкви Пергама. Таковы главные слова, касающиеся и нас. Поскольку и мы питаемся манной (Причастием) и будем переименованы. Поскольку Николаиты с Валаамом растиражированы по миру. Поскольку сатана – реальный участник человеческой истории. И, наконец, поскольку острейший меч слова Божия не ржавеет и не притупляется. Им да научится всякий из нас пользоваться, и от его острия всякий враг да отбежит.
(Продолжение следует.)
«Ангелу Фиатирской Церкви напиши…» (6 октября 2014г.)
«Общим местом» многих толкователей Апокалипсиса является желание представить семь Церквей Малой Азии в виде семи периодов исторического бытия Вселенской Церкви. Семь этих периодов должны идти в строгой последовательности, и следующий период в силу исторической преемственности должен вытекать из или связываться с периодом предыдущим. Такая позиция понятна, но очень уязвима. Уязвимость – в неизбежности натяжек, когда недостающее додумывается, а существующее подгоняется под выбранную систему. Если Ефесский период – ранняя Церковь апостольского и ближайшего к апостольскому времени, то Смирнская Церковь – это что? И когда это «что» начинается? С эпохи царя Константина? Если да, то какому периоду соответствует сказанное о Церкви Пергама: концу эпохи Вселенских Соборов или падению Византии вообще? Где, то есть, точный конец одной эпохи и неизбежное начало следующей? Так ли исчерпывающи слова, сказанные о семи Церквах, чтобы в них вместить целые века церковной истории? Вопросов очень много. Кроме того, любители линейно-временного толкования семи Церквей как семи эпох обычно эсхатологически настроены. Они ждут конца. Следовательно, свою собственную эпоху они характеризуют либо как Филадельфийскую (предпоследнюю), либо как Лаодикийскую (последнюю). Тогда получается, что сказанное о пяти прежних периодах имеет в основном исторический, а не бытийно-жизненный интерес. Это изображение того, как мы «шли, шли – и дошли до современного состояния». С этим нельзя соглашаться. И вообще семь Церквей Азии сосуществовали во времени. Все они были рождены проповедью Иоанна Богослова. Слово, сказанное к ним, прозвучало в одно время, за раз. И все они в ту пору были. Потому, не сбрасывая вовсе со счетов теорию семи эпох, отразившихся в слове Христа Церквам, можно смело думать и иначе. Это картина жизни различных церковных общин, диагноз их внутреннего состояния, при том что все они, такие разные, существуют рядом друг с другом.