От оскудения благодати (даже если не действуют колдуны, которые все же действуют) у людей меняется восприятие мира. Они видят не столько Божий мир, сколько бесовские мультики. Мы, правда, не видим вокруг себя лошадей, но зато называем людей и ослами, и баранами, что не намного лучше. Один человек в глазах другого человека может вполне выглядеть пауком, демоном, ожившим мертвецом, витринным манекеном. Кинематограф работает над воплощением этих разновидностей бесовского видения мира. Но не он один виноват. Виновата вообще безблагодатность. Для начала красота не воспринимается, и великое достойно не оценивается. Природа, со всей своей роскошью, становится лишь фоном и картинкой, а не чудом и не стихами, которые слушают. И если в глазах наших от безблагодатного житья появляются то ли линзы, то ли бельма, то, что же тогда говорить о содержании мыслей наших?
Самая дикая идея уже принимается в обществе за истину или хотя бы – рабочую гипотезу. Любая ложь не вызывает ни умственного сомнения, ни нравственного отторжения. Мысленная картина мира населяется уже не лошадями. Нет. Лошади красивы и благородны. На них может воссесть святой Георгий или святой Димитрий. Мысленная картинка мира населяется уже больными грезами, болотными испарениями и ночными кошмарами. Это цена безблагодатности.
Можно смело, ради ясности изложения, заменять слово «духовность» словом «благодатность». Ибо иной скажет: «Раз я балет люблю, то я человек духовный». Но «Я человек благодатный» он о себе из-за балета не скажет. Количество словесных подмен уменьшится.
Итак, за жизнь без благодати мы платим испорченной картиной мира. Пленяющие нас миражи и оставленные нами без внимания великие вещи – тоже следствие этой платы. Длиться до бесконечности подобная ситуация не может. Это рано или поздно очень плохо закончится. А чтоб было иначе, нужно, как говорит бывшей «лошади» преподобный Макарий, не оставлять церковной молитвы и не лишать себя Святого Причащения по маловажным предлогам. Вопрос частоты пусть решается отдельно, но «мультики» врага обязаны без следа таять в воздухе.
«Ангелу Лаодикийской Церкви напиши» (24 октября 2014г.)
Мы подошли к последнему из семи Господских слов, обращенных к Церквам Азии. Знаменательно, что именует Себя Христос в этом последнем слове тем именем, которым и мы обычно завершаем молитвы. «Так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия» (Откр. 3: 14). При всей привычности к этому слову и частом его употреблении, Аминь есть имя Божие и требует соответственного к себе отношения. Оно запечатывает царской печатью все обетования Божии, так как «Сын Божий, Иисус Христос, проповеданный у вас… не был “да” и “нет”; но в Нем было “да”… Все обетования Божии в Нем “да” и в Нем “аминь”» (2 Кор. 1: 19–20).
В предыдущих шести словах многие далеко не везде могли найти и узнать себя. Не всем дано терпеть гонения или обращать иудеев, не все способны распознать современную Иезавель или Валаама. Названные победы и поражения Церквей не в каждой душе могли найти отклик и понимание. А ведь Писание есть зеркало, в котором каждый ищет увидеть природные черты свои (см.: Иак. 1: 22–24). Но вот в словах Христа к Ангелу Церкви Лаодикии многие найдут себя без труда, хотя и не обрадуются этому. Иные, быть может, вздрогнут, как от прикосновения к нерву, услышав эти строгие слова обличения как себя самого, так и целых общин, а может, и целой эпохи. «Ты ни холоден, ни горяч», – вот первые слова обличения, и мы узнаем в них черты распространившегося безразличия.
Поверхностность в суждениях, неспособность надолго увлечься каким-то хорошим делом, ранняя усталость от жизни, апатичность стали приметами эпохи. Избыток ли информации изнуряет людей, обилие бытовых удобств вкупе с невыносимой суетой ли нас убивают, не важно. Важно, что в отношении веры и нравственности мы более, чем кто другой, рискуем оказаться «никакими». И если слова эти относятся и к христианам тоже, то беда. Для Христа, пришедшего огонь низвести на землю, и для Духа Святого, сошедшего на апостолов в виде огненных языков, даже холодный лучше теплого. «О, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3: 15–16). Теплота растаявшего масла, потекшей сладости, что-то съестное и потерявшее вид и вкус мыслится при словах о такой неприятной теплоте. У римлян о людях противных и никудышних говорили: «Это дважды сваренная капуста». И Господь именно грозит выплюнуть (по-славянски: «изблевати») такового.