У меня нет иллюзий о качестве нашей повседневной жизни. И я готов выслушивать справедливые рассказы о том, каковы нынче мужчины и что им «только одного надо» и проч. Но мне в то же время понятно, что вся запутанность жизни есть плод запутанности ума и что в уме нужно провести евангельскую революцию. Стоит только с краешку подобраться к библейским смыслам и постараться сделать из них практические выводы, как тут же бытовое сознание наше начинает бунтовать и нервничать. Бунт этот есть обличение тайного нашего, подкожного безбожия. Приведенный пример – не единственный. Он просто на памяти и на слуху, как самый свежий. И мы существенно нуждаемся в перемене ума, в том тяжелом и медленном труде по переустройству внутреннего человека, чтобы нам понятными стали слова апостола: «Мы имеем ум Христов» (1 Кор. 2: 16).
Средневековый человек (2 января 2015г.)
«Я смешной человек» или «я – человек из подполья» – так зачастую высказывался о себе герой Достоевского, представляясь читателю. Заставляя своего героя говорить о вещах скрытых, но важных, Достоевский обращался его языком к тому читающему обывателю, который никак не считал себя «смешным» или же сидящим в подполе. Читающий Достоевского человек в личной самооценке, скорее всего, был серьезен и солиден. И сидел он за столом в гостиной или в присутственном месте среди важных бумаг, а не в подвале. Но, вчитываясь в плотный предлагаемый текст, он должен был на некоем этапе с удивлением найти между собою – солидным человеком – и человеком из подполья родственные черты. Он должен был понять, что и он тоже – «смешной человек», хотя на пальце у него перстень, крахмальный воротничок сдавливает двойной его подбородок, а за столом ему прислуживает горничная. И пусть он даже студент, мечтающий о всемирном счастье; пусть он банкир, грезящий о собирании всех богатств себе подмышку, он всё равно должен был почувствовать: «я смешной человек».
А я вот средневековый человек. Как вам такая фраза? Находите ли вы родство с ней? Вы, у которых в кармане iPhone, на столе компьютер, а во дворе – японский автомобиль? «Нет, – скажет Некто. – Я человек модерна и даже постмодерна». «Почему бы и нет? – возразит Иной. – Одно другому не мешает». Со вторым я согласен. Одно другому не мешает, господа. Не мешала же Королеву, отправлявшему ракеты с людьми на орбиту, маленькая монетка, которую он неизменно на запусках зажимал в кулаке и которая (как он верил) приносит счастье. Цивилизованные в электрическом свете, мы можем быть вполне доисторическими в ночной тьме. Но я не за бессознательное дикарство. Я за сознательный мир внутреннего человека. И в полной тьме, и в свете лампочки Эдисона можно сознательно носить в себе смыслы, чуждые эпохе за окном. Не модернистские и не постмодернистские смыслы. «Империя», «Средние века», «Страшный суд» – это ведь не пугалки и не ругательства. И если отшелушить ложные ассоциации от простых понятий, то мы, даст Бог, найдем вкус в оболганных именах и близость к немодным «трендам». Сейчас попробуем расшифровать «средневековый» термин.
Небеса для меня не мертвы. Оны живы и дышат. Они внемлют голосам, раздающимся с земли. Оттуда – с Небес – приходит заслуженная кара и щедрое благословение. Самолеты, летающие по небесам, на дело не влияют, поскольку летают вовсе не по тем небесам, откуда приходят кары и благословения.
Ад для меня – реальность. Ему мало места в тех областях, где его заключили, – неважно, где они топографически. Ад обнаглел и хочет выйти из области снов и кошмаров в реальность, чтобы жить здесь и сейчас на правах действительности. Человек на земле хочет быть уже жителем Ада.
У Ада с Небом война. Ад хочет завоевать Землю, чтобы доказать Небу свою силу, а буде карта ляжет – объявить Небу полномасштабную войну. Погибшие безвозвратно земляне Адом в счет не берутся. Земные дела, прочитанные под этим углом зрения, дают изобильную пищу для размышлений.
Добро и зло существуют реально. Они перепутаны, как два борца, сплетшиеся в схватке, но они реальны. Иногда зло красится «под добро», а добро так бесцветно, что его не замечают. Но они всё равно реальны и до конца никогда не смешиваются.