Приятно слышать это пожелание выраженным столь ясно в президентской речи:
«Для дела продвижения науки, во-первых, необходимо достаточное число высококвалифицированных работников. Во-вторых, нужно поместить их в условия, наиболее благоприятные для их плодотворной деятельности. Необходимо отыскать наиболее подходящих для этого молодых людей и подготовить их к этой работе. Я знаю один действительно эффективный путь для отыскания наиболее одарённых природой юношей. Этот способ заключается в систематизации и развитии врождённых данных, случайно одновременно встречающихся у отдельных людей, и в предоставлении этим юношам возможности выдвинуться из массы.
Майкл Фарадей
«Когда исследователи найдены, необходимо поместить их в наиболее благоприятные для их успешной деятельности условия.
«Первым и основным условием для этого является поддерживание и поощрение их жажды к приобретению знаний. Они не должны ограничиваться общими познаниями, приобретёнными в своей науке, а должны углублять и расширять их, получая более полные и точные знания её учений и методов. Одним словом, они должны теперь учиться больше, чем во время своего первоначального обучения.
«Они должны жить своей работой и не отвлекать своей энергии для других целей; они должны чувствовать себя обеспеченными от нужды на случай болезни или в старости. Им нужно дать способных и хорошо обученных ассистентов для помощи при исследовательских работах и предоставить им здания, аппаратуру и материалы, которые могут им понадобиться для успешного ведения этих исследований.
«Поэтому в той системе, которую мы бы считали желательной, должна быть создана обстановка, благоприятствующая поддержанию и развитию в исследователях истинной жажды знания; им следует предоставить постоянные средства к существованию, достаточные для того, чтобы чувствовать себя обеспеченными и заниматься только научной работой, но недостаточные для нейтрализации стимула к дальнейшим усилиям. В то же время эти средства должны позволить им воспользоваться всем необходимым содействием соответственно их потребностям и соответственно умению использовать это содействие».
Будет ли предложенный доктором Вильямсоном план иметь тот успех, на который он надеется,— является вопросом второстепенным; важно то, что сейчас полностью признается необходимость такого плана.
Все сделанные нами до сих пор замечания были подсказаны той пользой, которую принёс Фарадей. Нужно надеяться, что его благородная, простая и лишённая драматизма жизнь будет так же долго жить в памяти людей, как и обессмертившие его имя открытия. В нём не было жажды одобрения толпы, не было зависти к работе других учёных, не было отклонений от любимой, поставленной перед собой цели — «работать, заканчивать, опубликовывать».
«Его сердечная простота, его искренность, его горячая любовь к истине, его товарищеский интерес ко всем успехам и его искреннее восхищение всеми открытиями других учёных, его природная скромность в отношении собственных открытий, благородство его души, независимой и смелой,— все это вместе придавало образу знаменитого физика несравненное очарование».
Таков его портрет, набросанный Дюма, который является сам человеком такого же рода. Все признают справедливость этого портрета. Могут ли учёные найти более благородный образец, чтобы строить по нему свою собственную жизнь! Более того, если бы его примеру успевало больше людей, то разве мы не слышали бы реже о людях, не оправдавших «блестящих обещаний» своей юности, успокоившихся благодаря «жалованью», или благодаря «приложениям науки», или благодаря преимуществам, связанным с популяризацией чужих работ? Разве мы не слышали бы реже, что исследовательская работа — это один обман и что все попытки помочь ей приводят к использованию общественных средств в личных целях?
В заключение мы должны определить место, которое Фарадей занимает в общей истории науки; это совсем не легко. Ещё слишком жива в памяти внешняя форма, в которую выливалась его научная деятельность, чтобы можно было правильно сравнивать Фарадея с другими великими людьми, к которым мы должны его причислить.
Всякий великий человек является единственным в своём роде. В историческом шествии учёных у каждого из них своя определённая задача и своё определённое место. Некоторые могут выдвинуться, приспособляя изложение науки к изменяющемуся восприятию каждого поколения учёных, но прямая их задача не столько дидактика или педагогика (т. е. не обучение фразам, с помощью которых мы убеждаем сами себя, что понимаем ту или иную науку), сколько задача, сводящаяся к созданию живого контакта с двумя главными источниками умственного роста: с творцами пауки, личное влияние которых на расширение умственного горизонта ничем не заменимо, и с теми материальными предметами, которые впервые были осмыслены благодаря их трудам.