Мао Цзэдун установил главный принцип государственного управления в периоды так называемых термидоров: хочешь получить идеально боеспособную армию сторонников — обратись к молодежи. Она внушаема, зависима, у нее неважно с тормозами. И ей очень хочется поскорее экспроприировать экспроприаторов — в Петрограде в восемнадцатом году этим тоже не старики занимались. Старики-то понимают, что к чему.
Надо сказать, в 1937-м Сталин постеснялся устроить культурную революцию типа той, что три десятка лет спустя устроит Мао. Не то чтоб он был особо застенчив или слишком зависел от собственного возраста (Мао в 1966-м был на 15 лет старше, чем Сталин в 1937-м), но он, как точно замечал Заболоцкий, был «человеком старой культуры», она не была для него пустым звуком, и решиться на столь беззастенчивую отмену всех прежних табу он не мог. Он ведь мечтал о возрождении национального характера (в своем, естественно, понимании), а вовсе не о разрушении его, каковую цель недвусмысленно ставил себе Мао. Мао посягнул на все существующие иерархии, заменив их единственной — вертикалью собственной личной власти. Сталин лучше знал людей и потому не собирался отменять все человеческое. Вот почему его империя, сколь бы противной она ни была, простояла после него еще тридцать с лишним лет, а «культурная революция» захлебнулась уже к концу 60-х. Дело в том, что дикие люди очень эффективны в разрушении и оплевании, хороши в погроме, но абсолютно беспомощны на производстве.
Так что у всякого постреволюционного кризиса есть как минимум два варианта — маоистский и сталинский. Маоистский характеризуется резкой враждебностью по отношению к культуре как таковой, опорой на молодых людей, которым старательно внушаются инстинкты социальной зависти, и апелляцией к тем слоям общества, у которых для этой социальной зависти есть серьезные предпосылки. Судя по некоторым приметам — в особенности по темпам формирования молодежных организаций «Наши», «Местные» и «Свои», — а также по стилистике пропагандистской работы в них, эти уроки учтены… но мы ведь договорились — без параллелей!
«Культурная революция» по маоистскому сценарию — это, конечно, эффективнее и травматичнее, чем террор по сталинскому. В результате «культурной революции» так или иначе пострадало более 100 миллионов человек — это даже для Китая многовато. Тем более что еще миллионов 50 пострадали в процессе выправления культурных перегибов и вычищения последышей «банды четырех» из всех слоев китайского общества. Так что это очень эффективная политика.
Но это и гораздо быстрей, если кто сомневается. Не только потому, что в стране заканчиваются запасы и квалифицированные рабочие. А потому, что коммунистическая убежденность может не пройти никогда, а молодость проходит за каких-то пять лет. Даже у хунвейбина.
10 августа 2006 года
Необыкновенный фашизм
Преступления в России стали раскрываться с пугающей быстротой. Это напоминает о лучших временах «царицы доказательств» — когда признательные показания арестованных, активно сотрудничающих со следствием, появлялись по первому требованию и в точности подтверждали версию следствия.
Я отнюдь не пытаюсь сказать, что «нацистская» версия взрыва вьетнамского кафе на Черкизовском рынке представляется мне стопроцентно надуманной. Когда в стране на всех уровнях так много делается, чтобы вывести наконец гомункулуса под названием «русский нацизм», эти усилия рано или поздно увенчиваются успехом. Эффективность, прагматизм, все такое… Правда, не совсем понятно, почему в ревущие девяностые, в условиях тотальной нищеты и национального унижения, когда гастарбайтеров и беженцев уже хватало, фашизм у нас не принялся — все ограничилось погромом пис-движения «Апрель», — а теперь вот, в эпоху стабилизации, расцвел пышным цветом и дал кровавые плоды. Но и это объяснимо — в девяностые пар выходил благодаря публичным дискуссиям, а сегодня воцарился такой государственный цинизм, что для фашизма возникла вполне питательная среда.
Пугает другое — именно скорость.
Подозреваемые Тихомиров и Костырев уже через день после их задержания перешли в разряд обвиняемых — им предъявлено обвинение и выписан ордер на арест, причем главным аргументом в официальных сообщениях Генпрокуратуры становится именно «царица доказательств». То есть личное признание студентов, активно сотрудничающих со следствием.
Можно было поверить, что маньяк Копцев отправился резать прихожан московской синагоги, начитавшись нацистской литературы и натерпевшись неудач в личной жизни. Легко допустить, что есть в Москве такой маньяк, вдобавок нигде не учившийся и не работавший, страдавший психическими патологиями и пр.