Второй путь исследования истории всех известных цивилизаций в целом - это сделать сравнительное исследование индивидуальной истории каждой из них, рассматривая их как некое количество представителей определенного вида человеческого общества. Если мы нарисуем схему основных фаз истории цивилизаций - рождение, рост, надлом и падение, - мы сможем сравнить их опыт от фазы к фазе; действуя таким методом, мы, вероятно, сможем сопоставить общие моменты в их истории как некие специфические черты, отделив их от единичных моментов, представляющих черты индивидуальные. Таким способом мы сможет разработать морфологию видов общества, называемых цивилизацией.
Если, пользуясь этими двумя методами исследования, мы сможем прийти к универсализированному постижению истории, то нам. видимо, придется сделать далеко идущие поправки в той перспективе, в какой история различных цивилизаций и народов видится сквозь наши сегодняшние специфические западные очки.
Собираясь настраивать нашу оптику, мы поступаем разумно, если сделаем одновременно два альтернативных допущения. Одно из них - что будущее человечества, в конце концов, не обязательно должно быть трагическим и что, даже если вторая мировая война окажется не последней, мы переживем эту серию мировых войн, как пережили первые два раунда, и в конечном счете выплывем в спокойные воды. Другая возможность - это то, что первые две мировые войны есть лишь прелюдия к некоей высшей катастрофе, которую мы на себя неминуемо навлечем.
Второй, более неприятный вариант превратился в практическую возможность в результате того, что человечество научилось обращаться с атомной энергией прежде, чем ему удалось упразднить институт войны. Эти противоречия и парадоксы в жизни современного мира, которые я взял за точку отсчета, выглядят симптомами серьезного социального и духовного заболевания, и их существование - одна из зловещих характеристик современной истории - еще одно указание на то, что нам следует рассматривать второй, весьма неприятный для нас вариант как серьезную возможность, а не просто как злую шутку.
При рассмотрении любой из альтернативных возможностей, я считаю, нам, историкам, надлежит сконцентрировать свое внимание - и направить внимание наших слушателей и читателей - на истории тех цивилизаций и народов, которые в свете их прошлых проявлений способны выйти в объединенном мире на первый план при любой из альтернативных перспектив, возможно ожидающих человечество.
V
Если будущее человечества в объединенном мире окажется в целом счастливым, то я предвижу, что в Старом Свете будущее - за китайцами, а в Северной Америке - за франкоговорящими канадцами. Каким бы ни
102
было будущее человечества в регионе Северной Америки, я абсолютно уверен, что уж франкоговорящие канадцы по крайней мере будут 1га своем месте, как бы ни повернулись события,
Если предположить, что будущее человечества окажется очень трагичным, я бы еще совсем недавно сказал, что будущее, какое бы оно ни было, за тибетцами и эскимосами19, ибо оба эти народа занимали до недавнего времени весьма укромные позиции. "Укромные", разумеется, означает "укрытые от опасностей, возникающих вследствие человеческой глупости и подлости, а не от суровости окружающей среды". Человечество стало хозяином окружающей среды (в достаточной степени для практического ее использования) еще со времен среднего палеолита; с тех пор единственная опасность - но опасность смертельная - исходит от самого человечества. Но теперь и родные места тибетцев и эскимосов уже не укрыты ни от чего, ибо мы на пороге перелетов через Северный полюс и через Гималаи20, и вполне вероятно, что как Северная Канада, так и Тибет могут стать театром военных действий в будущей русско-американской войне.
Если человечество сойдет с ума, одержимое атомным оружием, я лично надеюсь, что хоть малую толику наследия человечества сумеют сохранить пигмеи-негритосы в Центральной Африке21. Их восточные родственники на Филиппинах и Малайском полуострове22, очевидно, должны будут погибнуть вместе со всеми, поскольку и те и другие живут в регионе, ставшем опасно уязвимым.
Африканские негритосы, как считают наши антропологи, сохраняют неожиданно чистые и высокие понятия о природе Бога и характере отношений между Богом и человеком23. Они могли бы дать человечеству возможность начать все сначала; и хотя при этом мы потеряли бы достижения последних шести или десяти тысяч лет, но что значат какие-то десять тысяч лет в сравнении с 600 тысячами или миллионом лет, в течение которых существует человеческая раса?
Крайним следствием катастрофы является возможность потерять весь человеческий род, вместе с африканскими пигмеями,
Как свидетельствует прошлая история жизни на этой планете, такую возможность полностью исключить нельзя. В конце концов, царство человека на Земле - если мы правы, думая, что человек установил свое нынешнее господство в середине палеолита, - насчитывает пока всего лишь около 100 тысяч лет, а что это за срок по сравнению с 500 или 800 миллионами лет существования жизни на этой планете? В прошлом царили другие формы жизни, причем царили несравненно дольше, но ведь они также приходили к концу. Было царство гигантских панцирных рептилий, которое длилось, возможно, около 80 миллионов лет, примерно от 130 до 5 0 миллионов лет назад. Но царство рептилий кончилось. Задолго до того, вероятно около 300 миллионов лет назад, существовало царство гигантских панцирных рыб - созданий, которые уже тогда обладали невероятным достижением двигающейся нижней челюстью. Но и царство рыб-гигантов пришло к концу,
Крылатые насекомые, по всей видимости, возникли примерно 250 миллионов лет назад24. Вероятно, высшие крылатые насекомые - общественные существа, предвосхитившие человечество в создании институциональной жизни, - еще ждут своего часа, когда придет их царство на Земле. Если бы муравьи и пчелы однажды приобрели тот проблеск интеллектуального понимания, которым наделен человек, и если бы они попытались уви
103
дегь историю в перспективе, возможно, они посчитали бы пришествие млекопитающих и краткий период царства человеческого млекопитающего как почти несущественные эпизоды, "полные ничего не значащих пустых слов"25.
Вызов нам, нашему поколению состоит в том, чтобы сделать все возможное, чтобы такое толкование истории не оправдалось.
ВИЗАНТИЙСКОЕ НАСЛЕДИЕ РОССИИ
Если бы это был не очерк, а проповедь, то неизбежно прозвучала бы знаменитая фраза из Горация: "Ма1игат ехреНаз тгса, Гатегг 1^иегесиуе1" ("Гони природу в дверь, она влетит в окно")1,
Нынешний режим в России утверждает, что распрощался с прошлым России полностью, если и не в мелких, несущественных деталях, то по крайней мере во всем основном, главном. И Запад готов был верить, что большевики действительно делают то, что говорят. Мы верили и боялись. Однако, поразмыслив, начинаешь понимать, что не так-то просто отречься от собственного наследия. Когда мы пытаемся отбросить прошлое, оно - Гораций знал, что говорил, - исподволь возвращается к нам в чуть завуалированной форме. Ряд хорошо известных примеров поможет нам лучше понять это.
В 1763 году могло показаться, что британское завоевание Канады круто изменило политическую карту Северной Америки, положив конец расчленению континента в результате соперничества между французами и англичанами во время колонизации долины Св. Лаврентия и Атлантического побережья; однако это революционное изменение оказалось иллюзорным. Два британских владения, объединенные в 1763 году, вновь разделились в 1783 году. Правда, при этом новом делении вместо Атлантического побережья британской теперь стала долина Св. Лаврентия. Но эта транспозиция британского владения в Северной Америке была лишь мелкой вариацией в сравнении с тем, что после двух десятилетий единства континент вновь был разделен на две отдельные политические фракции2.
Подобным же образом казалось, что Реставрация 1660 года тоже круто изменила религиозную жизнь Англии, воссоединив английскую протестантскую Церковь, расколовшуюся в конце XVI века на епископальную и пресвитерианскую. Но и здесь внешняя сторона оказалась иллюзией, ибо отход в XVI веке от епископальной системы лишь привел к ее возрождению в XVIII веке, причем в новой форме сектантства - методистской церкви3.