В этом году всем, кто что-нибудь делает, приходилось работать беспрерывно. Их видно, и они практически одни и те же. В кино это Хабенский, Миронов, Пореченков, Куценко, Безруков, Гармаш и Хаматова. В театре — те же самые актеры (из режиссеров — Чусова и Серебренников). На телевидении и в шоу-бизнесе — Заворотнюк и прочие ее коллеги по сериалу «Моя прекрасная няня», Галкины (оба), Петросян, Познер и клан Пугачевой, отчетливо сдающий позиции. Музыка — Земфира, «Ума2рман»… и все? (Это из новых, старый набор общеизвестен и неизменен, вон Кинчев новый альбом выпустил, вон Кашин — это все те же Кинчев и Кашин, невзирая на нюансы). Не буду касаться журналистики — сфера, чересчур близкая автору этих строк, так что пристрастность обеспечена; но и в критике, и в литературе, и в публицистике вы встретите один и тот же набор имен. Иногда создается впечатление, что на всю страну работают пятьдесят человек, которые всем опротивели.
Можно сетовать на засилье Хабенского или Гармаша, ужасаться вездесущести Заворотнюк, но люди реально работают: не спят, живут в поездах, со спектакля бегут на съемки, дают интервью, затем гастроли, автографы… не жалуются! Однако если бы кто-то пришел им не то что на смену, а на подмогу — они были бы только рады! Нет желающих, никто не рвется жить в таком темпе, столько вкалывать и столько негативных отзывов за это огребать. Да что шоу-бизнес! Вот у меня сейчас лежат заказы на двадцать — тридцать книг, которые надо написать немедленно — и я в свое время за эти заказы глотку бы перегрыз, на любые условия согласился, лишь бы мне дали об этом написать! Звоню десятку знакомых историков: не хотите написать серьезную книгу о феномене Ленина? — «А сколько денег? Нет, неинтересно». Звоню филологам: как насчет новой биографии Блока, востребованной в богатом и престижном издательстве? — «Работы много, да и скучно…» Хорошо: кто готов за деньги, быстро, написать хорошую детскую сказку? — «Нет, не надо, это не мое…» А что ваше? Затрудняются ответить, как пишется в анкетах.
Трагедия России не в том, что в стране толком работают лишь очень немногие (которыми в результате публика, конечно, объедается, но больше есть нечего, и не вина каши, что ее дают каждый день, — мяса не завезли). Трагедия в том, что большинство жителей страны совершенно разучились и расхотели работать — именно потому, что уже изначально готовы к обману, отъему результатов труда, издевательствам начальства и прочему. И так уж у нас девяносто процентов музыкальных, кинематографических и книжных бестселлеров — импортные, а свои сделаны по чужим лекалам. Даже честолюбие не спасает: люди реально ничего не хотят. Работа перестала быть смыслом и стала средством.
В девяностые, которые все мы так ругаем, ничего подобного не было. Так что, может, это не народ виноват? А те, кто окончательно и бесповоротно добил очередной его порыв пожить по-человечески? Во времена перемен хочется не только стрелять, но и думать, писать, снимать. Во времена застоев — только спать и ни о чем не думать.
16 января 2006 года
№ 397, 16 января 2006 года
Герои холода
В России похолодание. Все испугались. А зря.
Никаких политических аналогий проводить не хочется — хотя бы потому, что в Новосибирске неделю стоял сорокаградусный мороз, в Москве обещали тридцатиградусный, а Путин по нашим политическим меркам не дотягивает и до десяти. Полно, такой ли опыт мы знавали! Наша нынешняя погода значительно радикальнее политики. Выявляются интересные вещи: россияне отвыкли, что зимой бывает холодно. И здесь — еще одно отличие: если путинская эпоха Россию в некотором смысле усыпила, то холода от этой спячки пробудили. Пришлось заново осознавать себя в традиционных культурно-исторических координатах: оказывается, мы самая северная из великих держав. Оказывается, мы умеем выживать в этом холоде. Это у нас в крови.
Сразу оговорюсь: я категорически против того, чтобы выпускать детей из дома в тридцатиградусные морозы. Взрослому человеку в такую погоду трудно оторвать голову от подушки — что же говорить про детеныша! Пусть спят под тремя одеялами. Но для нас, людей взрослых, социально ответственных, состоявшихся, не лишенных авантюристической жилки (всеми этими словами накручиваешь себя, спускаясь по лестнице в ледяной подъезд, на студеную улицу), — настал праздник. Мы снова доказываем себе и всему миру, что глубоко в наших генах закодировано умение выживать в экстремальных условиях русской зимы. Нам холодно и от этого жарко. Мы горды.