Удивительна эта любовь к имманентным признакам. Только то и священно, что тебе выдали в нагрузку, а то, что выбирал ты сам, не имеет ровно никакой цены. Это, вообще говоря, примета закрытых сообществ, где от человека очень мало что зависит: как себя идентифицировать в этих обстоятельствах, когда у тебя почти все отнимают? Правильно, через земляков. Родина — главное в жизни, ты ее не выбирал. «Край родной, навек любимый…» Надо знать, любить, беречь свой край, а к чужому относиться с настороженностью. На втором месте предки — тоже не выбранные. Нация, род, о желании принадлежать к ним никто тебя не спрашивал, но ты обязан их обожать и выстраивать свою жизнь так, чтобы их не посрамить. Индивидуальность — дело третье. Родители тоже сакральны, хотя и не так, как Родина. На третьем месте — школа. Любимая первая учительница — кто не любил первую учительницу, суровую, но справедливую, тот и для Родины подозрителен. И конечно, веселая, дружная семья одноклассников — которых впихнули раз и навсегда в один с тобою список, и вот изволь тащить его с собой до гроба.
Да какое мне дело до моих одноклассников. ру? Почему я должен всю жизнь помнить этих, по сути, случайных попутчиков в поезде, который десять лет со скрипом вез меня весьма прихотливым, часто совершенно идиотским маршрутом? Я никогда не интересовался, что стало потом с одноклассниками, и абсолютно уверен, что им тоже не особенно приятно следить за мной. Все мы жили тогда в очень несвободном, тесном, душном пространстве, врали себе и другим. Упражнялись в садизме, власть проделывала то же самое, — в общем, как у Ахматовой, «как вышедшие из тюрьмы, мы что-то знаем друг о друге ужасное. Мы в адском круге».
Но в этот адский круг одноклассники продолжают упорно стремиться. Видимо, за всю свою жизнь они так и не нажили ничего другого, что позволило бы гордиться собой и попросту определять себя в пространстве. Все по-прежнему самоопределяются в старых, давно протухших координатах: где родился, кто по национальности, где стоял дом, сколько получали родители, с кем сидел за партой. Ностальгия — отличное чувство, но нельзя жить ею, смотреть наше старое кино и петь старые песни о главном, вечно тоскуя по временам, когда нас никто ни о чем не спрашивал! Дайте своему прошлому отпасть, как отпадает ступень ракеты, и примиритесь уже с тем, что вам не десять лет.
Впрочем, если люди находят одноклассников исключительно для того, чтобы продемонстрировать им свой автопарк, — тогда все еще хуже. Тогда это не наследие старых времен, а примета новых. Когда уважать себя можно только на фоне более бедных одноклассников. ру.
4 февраля 2008 года
№ 4(497), 4 февраля 2008 года
Буриданова Россия
Что вам дались эти выборы? Кого ни встретишь — разговор немедленно сползает на них: то повторяют фразу недели о том, что мы никого не выбираем, а лишь голосуем на референдуме о смене фамилии Путина. То сетуют на отсутствие приемлемой кандидатуры: что, протестному электорату голосовать за Зю? Короче, все осуждают выборы как фарс, напрочь забывая несколько простых истин, которые я и попытаюсь напомнить.
У каждой нации — да вообще у любой человеческой общности — свои механизмы предохранения от прямых вторжений власти в личную жизнь, своя защита, прокладка, воздушная подушка. Скажем, в Америке между президентской властью и частным человеком стоят власти штата — достаточно могущественные, чтобы шериф одного округа не имел никаких полномочий в другом. У России эта прослойка-прокладка выглядит иначе: между нами и властью стоит своего рода договор о взаимной безответственности. Я не слишком спрашиваю с тебя — ты не спрашиваешь с меня, ибо сам хорош. Я тебя не выбираю — за это ты позволяешь мне приспосабливаться к тебе самыми разными, не всегда законными способами.
Вообще есть народы выбирающие и народы приспосабливающиеся. Русские, если вы заметили, из вторых. Трагедия выбора — одна из основных тем русской литературы: у Гончарова Ольга полромана мечется между Обломовым и Штольцем, у Толстого Наташа разрывается между Болконским и Курагиным, у Тургенева все герои в ужасе замирают даже между чаем и кофе. Самая популярная в России шекспировская пьеса — «Гамлет», она нам всего Шекспира заслонила, а ведь это как раз история о том, как один молодой человек не мог выбрать правильного поведения, и вместо убийства одного мерзавца произошла ужасная смерть всех персонажей, включая ни в чем не повинную возлюбленную главного героя, после чего на троне утвердился решительный человек Фортинбрас. Выбирать мы не умеем — не потому, что слабы, робки или мягки, а потому, что сознаем иллюзорность всякого выбора. Будет ведь более или менее то же самое, а люди обидятся.