Как известно, в еврейском учении различают экзотерическую его сторону (Нигла, открытое) и эзотерическую (Нистар, сокровенное). Нам кажется, что корректно относить это разграничение именно к Устной Торе, поскольку в ней обретает реальную форму как явное, так и тайное (25).
Можно предположить, что судьба текстов, возникших в ту первоначальную эпоху, складывалась по-разному, в зависимости от того, какой стороны учения они касались. Очевидно, что в отличие от текстов Нигла, из которых за сравнительно короткое время были составлены письменные кодексы, тексты Нистар долгое время не знали записи и передавались из уст в уста. И вероятнее всего, что эта передача сохраняла черты ранней Устной традиции и эзотерические тексты не имели строго фиксированной формы, а произвольно интерпретировались от поколения к поколению. К такому выводу можно прийти не только вследствие размышлений над историей Сефер Иециры, но и анализируя свидетельства Талмуда о мудрецах, посвященных в учение Маасе Меркава. В Талмуде сообщается (26), что учеников знакомили лишь с общими чертами этого учения (сообщали слова, с которых начинаются главы текста Маасе Меркава), и посвящение состояло в том, что ученик самостоятельно воспроизводил и проговаривал перед учителем весь текст этого учения (такая инициация обозначается в Талмуде словом hирца - излагать, докладывать).
__________
25. Это в какой-то степени близко ко взглядам Зохара на Устную Тору: Человек может увидеть лицо Письменной Торы только из Устной (Зохар Хадаш, 40в).
26. См. Хагига, 14б.
Эти соображения, на наш взгляд, позволяют дать новую оценку большому числу мистических трактатов, написанных в эпоху средневековья, речь в которых ведется от лица законоучителей Талмуда. Если книга Устной Торы - это всегда принципиально новый текст и такая новизна соответствует духу устной традиции иудаизма, то в порядке вещей оказываются не только поздняя терминология эзотерических текстов, говорящих от лица мудрецов древности, но и спокойное отношение евреев к проблеме авторства этих текстов, многим из которых невозмутимо присваивали имя первого упомянутого в них мудреца. (Быть может, понятие написал воспринималось по отношению к таким книгам как аналог понятий был автором учения или составил первую редакцию текста. Во всяком случае, поздние авторы уже никогда не говорят о себе написал, а только - собрал - хибер).
Зохар принадлежит к числу таких эзотерических текстов. И поэтому нельзя не удивиться тому, что вокруг этой книги с первых дней ее появления на свет возникли споры. Это кажется необычным, даже чуждым для иудаизма, ведь не вызывала споры появившаяся за век до Зохара родственная ему Сефер hа-Баhир, чье авторство приписывается мудрецу Мишны раби Нехунье бен `Гакана, жившему за два поколения до раби Шимона бен Йохая. Не спорили и об авторстве других псевдоэпиграфов, часть которых, как и Зохар, приписывалась раби Шимону. К таким вопросам иудаизм, казалось бы, должен испытывать полную невосприимчивость, равно как для религиозного слуха современного верующего еврея должны быть совершенно невнятны все рассуждения научной критики о Зохаре.
И дело тут вовсе не в простодушии традиционного сознания. Еврейская религиозная мысль, воспитанная логикой Талмуда, умеет быть и строгой, и придирчивой, и скептической. И многие ее методы интерпретации текста поразительно схожи с методами современного научного анализа. Но ее цели совершенно отличны от целей научного анализа. Для нее в первую очередь важна не эмпирическая, а религиозная достоверность текста: то, насколько содержание его соответствует принципам Торы и насколько он продуктивен для традиции.
Еврейская мысль еще потому не принимает в расчет большинство аргументов научной критики, что вообще испытывает недоверие к косвенным свидетельствам. Такое недоверие выражено, например, в еврейском религиозном законодательстве: во время судебного разбирательства в расчет берутся не улики, а лишь достоверные свидетельские показания очевидцев. И можно образно выразиться, что при оценке истинности книги свидетелями выступают Письменная и Устная Торы, а иногда - непосредственный мистический опыт. Со слов двух свидетелей или со слов трех свидетелей будет установлено дело (27). Такая приверженность прямым доказательствам глубоко соответствует духу еврейской традиции, видящей свои истоки в Синайском откровении. Лицом к лицу говорил с вами Господь на горе из среды огня (28).
__________
27. Деварим, 19, 15.
28. Там же, 5, 4.
Однако, как мы могли убедиться, религиозные евреи на протяжении веков оставались неравнодушными к спорам о Зохаре.
Причина этого, очевидно, не может корениться лишь в случайных обстоятельствах исторического и психологического характера. Создается впечатление, что Зохар с момента своего появления на свет болезненно задел какие-то фундаментальные стороны еврейской традиции, и споры, по существу, велись не вокруг авторства Зохара, а вокруг того необычайного положения, которое эта книга сразу заняла в иудаизме.
Ключом к пониманию феномена Зохара, на наш взгляд, служит легенда, рассказывающая о чудесном открытии этого текста (29). Зохар, написанный, согласно легенде, еще до составления кодекса Мишны, найденный спустя века в пещере, как бы в самих глубинах сокровенного, деформировал сложившиеся соотношения между открытой и закрытой частями Торы, поднимал тайное учение недосягаемо высоко над явным. Дело усугублялось еще и тем, что Зохар появился внезапно, как новое откровение, и такое внезапное появление в котором многовековая устная традиция не играла никакой опосредствованой роли, вырывало эту книгу из числа книг Устной Торы и ставило в один ряд с книгами Торы Письменной.
__________
29. См. начало настоящей статьи.
Действительно, в XIII веке иудаизм пережил событие из ряда вон выходящее, потрясшее привычные устои традиции, оно было провозвестником грядущих разрушительных явлений в еврейской религии, связанных с этой удивительной и страшной книгой. И голос мыслителей, отрицающих древнее происхождение Зохара и приписывающих авторство этой книги Моше де-Лиону, был не проявлением здравого смысла, а протестом против деструктивных сдвигов, производимых Зохаром в традиции.
Та легенда, в одеждах который Зохар вошел в иудаизм (и неважно, исходила она от Моше де-Лиона или сложилась стихийно), была, как нам кажется, лишь формой выражения глубинной концепции самого Зохара, его взглядов на Нигла и Нистар в Торе и на собственное место в Нистар.
Во многих фрагментах Зохара говорится о том, что тайное учение (Разей де Орайта) является самой сутью Торы, ее истинным содержанием (30). Объясняя соотношение между различными уровнями толкования, Зохар пользуется образом ореха: тайнам Торы отводится здесь роль ядра, а иные, открытые уровни называются оболочками и скорлупой (31). В другом месте, уподобляя Тору человеку, он говорит о тайне как о душе Торы, а иные уровни толкования Торы уподобляет одежде и телу человека (32).
__________
30. См., например: Зохар, 1, 130б, 182б; 2, 247б; 3, 111б-112а, 297а; Тику
ней, 3б.
31. См. Зохар Хадаш, 39в, Зохар, 1, 26б.
32. Там же, 3, 152а.
Хотя такие воззрения Зохара - новшество для каббалистов XIII века (33), но не эти воззрения формировали основные притязания Зохара на особое место в еврейской традиции. Гораздо важнее то, что Зохар говорит сам о себе, о содержащихся в нем тайнах. А глубина этих тайн поистине непостижима для человека:
Приди, взгляни. Нет позволения сыну человеческому произносить сокрытые слова и объяснять их, исключая Светоча Святого, раби Шимона, которому дозволил Святой, благословен Он, и поскольку поколение его запечатлено в вышних и нижних. И поэтому он говорит эти слова в открытую. И не будет такого поколения, как это, среди которого он находится, - до тех пор, пока не придет царь Машиах (34).
__________
33. См. Мишнат hа-Зохар. Ibid., т. 2, стр. 369.
34. Зохар, 3, 159а.
И Зохар, в котором записаны эти тайны, является книгой таких откровений, которые ведомы были лишь Моше на горе Синай:
Сказал раби Шимон: Все они - Сообщество Светочей, те, которые вошли в этот святой круг. Я призываю свидетельствовать обо мне высшие из высших Обликов и вышнюю Святую Землю! О том, что я увидел сегодня нечто, невиданное человеком с того дня, когда поднялся Моше вторично на гору Синай. Ибо видел я, что лик мой сияет, как сияние яркого Солнца, которому предназначено исцелить вселенную, как сказано (Малахи, 3,20): И воссияет для них, боящихся Имени Моего, солнце праведности и исцелит крылами своими. И более того: я знал, что лик мой сияет, а Моше не знал, как об этом написано (Шемот, 34, 29): Не ведал он, что лучится кожа лица его... (35).