Я не скрываю от себя, что некоторые из самых видных современных революционеров следуют эстетике и иже определенным приемам, которые не имеют ничего общего с эстетикой и приемами Клода Дебюсси. Однако могли ли бы эти новейшие музыкальные средства употребляться так, как они применяются ныне, то есть систематически, упорно, широко, прежде чем Дебюсси, разорвав крепкие оковы, державшие музыку в заточении, дал ей полную свободу и доказал, что при этой свободе можно существовать с такой же логикой, уравновешенностью и таким же или даже с большим совершенством, чем в классический период?
Скажу даже больше: все эти художники, последовавшие за дебюссистской реформой в благородном намерении завоевать для искусства звуков новые формы и новые выразительные средства, возможно взяли в качестве основы для своих умозрений завоевания, которые во всех смыслах уже раньше осуществил Дебюсси. Поверьте, когда я говорю в таком роде, мною руководит только чувство строгой справедливости. Даже если бы музыка Клода Дебюсси была для меня невыносимой, то и в этом гипотетическом случае совесть художника и честного человека заставила бы меня сделать такое же заявление.
Однако я должен также сказать, что не только творчество этого композитора побуждает меня требовать для Франции уважения и благодарности за то, чем ей обязана новая европейская музыка.
Можно ли забыть о духе соревнования, пробужденном могучим и многообразным творчеством Поля Дюка, который волшебством своего «Ученика чародея»5 всколыхнул во многих душах чувство звуковой фантазии, нашедшей воплощение в чудесных произведениях, которые без этого примера может быть и не существовали бы? А можно ли забыть Мориса Равеля, этого выдающегося художника, который вслед за Дебюсси показал, как можно чеканить золото и шлифовать драгоценные камни музыки, или Флорана Шмитта, который силой своей необузданной воли привлек к себе единодушное восхищение людей, разобщенных самыми противоположными направлениями?
Невозможно говорить о Равеле и Шмитте, не называя знаменитого композитора, руководившего их обучением, музыканта высшей чистоты духа—Габриэля Форе, примеру которого в бескорыстном деле рекомендации этой книги я имею честь следовать6. И если бы не ограниченные размеры вступительной статьи, я бы добавил еще немало имен к уже упомянутым.
Но, с другой стороны, я предпочитаю предоставить слово Ж. Жан-Обри, который своей книгой гораздо лучше даст почувствовать и понять все, что я говорил, но, кроме того, расскажет и многое другое. С целью воздать должное новой музыке Франции была написана эта книга и с этой же целью переведена на наш язык Адольфо Саласаром, одним из немногих людей Испании, которые со святой отвагой, совершенно честно и глубоко убежденно защищают новейшие идеалы в музыке.
Не забудем же то многое, чем молодое испанское музыкальное творчество обязано братской нации. Сколько наших артистов, композиторов или исполнителей нашли там свою вторую родину! Двое из них — Рикардо Виньес и Хоакин Нин — обрисованы в данной книге удивительно верно. Жан-Обри в своих различных исследованиях занимался и многими другими испанскими музыкантами. Он и Анри Колле явились во Франции самыми настойчивыми и энергичными пропагандистами нашей музыки. Поэтому, преисполненный горячей благодарности, я приветствую их от имени моей Родины. Более того, я настойчиво прошу у общественных властей документа, могущего засвидетельствовать нашу признательность этим двум великим друзьям Испании, которым стольким обязана наша музыка и которых должны так благодарить все, кто развивает ее, исходя из новых идеалов.
ПРЕДИСЛОВИЕ К «КРАТКОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ» ХОАКИНА ТУРИНЫ
Издание «Краткой музыкальной энциклопедии» Хоакина Турины представляет собой нечто замечательное и экстраординарное в музыкальной жизни нашей страны, ибо, если исключить труды маэстро Фелипе Педреля, у нас едва ли найдется в этом плане что-либо равное по значению.
Сам Эслава, еще в давние времена задавшийся целью обучить нас музыкальным приемам посредством своих уже тогда знаменитых трактатов, забросил этот труд, не доведя его до конца, и последний том, который он думал посвятить учению о композиции, не был опубликован. Поэтому в Испании среди музыкантов-профессионалов можно услышать разговоры о гармонии, контрапункте, инструментовке, но никогда о сочинении как таковом (если не считать фуги).