В письмах к Горькому Короленко осторожно защищал Михайловского, пытаясь оправдать характер его воспоминаний тем, что ему неудобно было замалчивать широко известные факты жизни Некрасова. «Грязное белье писателя в руках публики, — не соглашался Горький с Короленко, — это ее возражения по существу против идей и деятельности его… Характер же наших «литературных воспоминаний» — на мой взгляд совершенно непорядочен. Вспоминающий то и дело кладет клейма на лбы покойников. Это бесполезно. Жизнь — справедлива в этом случае, она сама заклеймит кого нужно». Подобные мысли об умалении роли замечательной личности в буржуазной мемуаристике Горький высказал и позднее в связи с появлением воспоминаний о Чехове, также принижающих историческое значение великого писателя. «Скверно умирать для писателя, — писал в 1904 году Горький. — Всякая тля и плесень литературная тотчас же начинает чертить узоры на лице покойника».
Эта короткая полемика свидетельствует о различном подходе к литературным суждениям Михайловского. Для Горького они были вовсе неприемлемы, Короленко же относился к ним критически, но полностью их не отвергал. Горький с его безграничной верой в силу революционных идей, выступая против Михайловского, боролся за авторитет великого революционного поэта Некрасова, на которого посягала либеральная критика.
Расхождения Горького и Короленко по этому, казалось бы, частному вопросу почти десятилетием позднее снова обнаружились, уже на более широкой основе. В № 8 «Русского богатства» за 1904 год Короленко выступил с критическими замечаниями в связи с рассказом Горького «Человек», опубликованным в сборнике «Знание» за 1903 год. Не соглашаясь с «лирико–философской» концепцией «Человека», Короленко истолковал смысл этого рассказа — прославление разума, прославление великой всепобеждающей силы идей — как якобы лишенный демократичности и направленный против жизни. Короленко ошибочно толковал образ горьковского Человека, «свободного, гордого», идущего «впереди людей и выше жизни», как некий фантом, лишенный реальной связи с действительностью. Однако следует при этом вспомнить, что Короленко одобрительно отозвался о рассказе «Старуха Изергиль», в котором Данко также идет «впереди людей». Видимо, Короленко смущала другая сторона этого рассказа. «Биографу Горького, — писал Короленко, — придется отметить основной мотив «Человека»: прославление мысли и притом одной мысли как двигателя человечества по пути «вперед и выше». До сих пор, пожалуй, в произведениях г–на Горького можно было заметить скорее превознесение сильных непосредственных импульсов и темпераментов».
Таким образом, возражение Короленко как бы вытекало из не разрешенного им самим вопроса — найдена ли такая мысль, силой которой можно вести «человечество по пути вперед и выше»? Для Горького, стоявшего на позициях революционного марксизма, такая всеобъемлющая мысль, разрушающая устои старого мира и указывающая путь к созданию нового, реально существовала уже в те годы. «Я призван для того, — говорит горьковский Человек, — чтобы распутать узлы всех заблуждений и ошибок, связавшие запуганных людей в кровавый и противный ком животных, взаимно пожирающих друг друга!
Я создан Мыслию затем, чтобы опрокинуть, разрушить, растоптать все старое, все тесное и грязное, все злое, — и новое создать на выкованных мыслью незыблемых устоях свободы, красоты и — уваженья к людям!
— Непримиримый враг позорной нищеты людских желаний, хочу, чтоб каждый из людей был Человеком!»
Совершенно естественно, что так написал писатель, связавший свое творчество с революционной борьбой рабочего класса и безгранично веривший во всепобеждающую силу идей научного социализма. Короленко же исходил из позиций человека, для которого «создание великого образа коллективного человека» — дело неопределенного будущего. «Заслуга реалистов–художников состоит в изучении человека всюду, где он проявляется», — писал Короленко. Вот почему, видя заслугу Горького «в том, что он нашел черты человечности еще в одном темном и мало вскрытом до него закоулке жизни», Короленко отказывался признать Человека Горького с его концепцией революционной мысли.
Советское литературоведение отмечало известное сходство в характеристике героев, изображении сильной, противостоящей буржуазному миру личности в творчестве Короленко и ранних рассказах Горького. В дальнейшем, однако, пути писателей разошлись: произведения Горького стали первыми вехами социалистического реализма, тогда как Короленко до конца своих дней оставался на позициях этикогуманистического направления, характерного для передовой литературы 80–х годов.