- Ах!.. Довольно!.. Я боюсь!.. Нет! Пусть! Милый! Дух! Выше!.. Никто не трогает, ногами?.. Да нет же!.. Тсс!.. Дух! Если ты есть, возьми 1а на пианино! - Грек оборвался сверху и грянул всеми ножками в пол. Что-то с треском лопнуло в нем. Затем он забарахтался и, наступая на ноги взвизгивающим дамам, стал рваться к пианино... Спириты, сталкиваясь лбами, понеслись за ним...
Ксюшка вскочила как встрепанная с ситцевого одеяла в кухне. Ее писка: "Кто такой?" - очумевшие спириты не слыхали.
Какой-то новый, злобный и страшный, дух вселился в стол, выкинув покойного грека. Он страшно гремел ножками, как из пулемета, кидался из стороны в сторону и нес какую-то околесину:
- Дра-ту-ма... бы... ы... ы.
- Миленький! дух! - стонали спириты.
- Что ты хочешь?!
- Дверь! - наконец вырвалось у бешеного духа.
- А-а!.. Дверь! Слышите! В дверь хочет бежать! Пустите его!
Трык, трак, тук, - заковылял стул к двери.
- Стойте! - крикнул вдруг Боборицкий, - вы видите, какая в нем сила! Пусть, не доходя, стукнет в дверь!
- Дух! Стукни!
И дух превзошел ожидания. Снаружи в дверь он грянул как будто сразу тремя кулаками.
- Ай!! - визгнули в комнате три голоса.
А дух действительно был полон силы. Он забарабанил так, что у спиритов волосы стали дыбом. Вмиг замерло дыхание, стала тишина.
Дрожащим голосом выкрикнул Павел Петрович:
- Дух! Кто ты?
И из-за двери гробовой голос ответил:
- Чрезвычайная комиссия.
...Дух испарился из стола позорно - в одно мгновенье. Стол, припав на поврежденную ножку, стал неподвижно. Спириты окаменели. Затем madame Лузина простонала: "Бо-о-же!" - и тихо сникла в неподдельном обмороке на грудь Ксаверию Антоновичу, прошипевшему:
- О, черт бы взял идиотскую затею!
Трясущиеся руки Павла Петровича открыли дверь. Вмиг вспыхнули лампы, и дух предстал перед снежно-бледными спиритами. Он был кожаный. Весь кожаный, начиная с фуражки и кончая портфелем. Мало того, он был не один. Целая вереница подвластных духов виднелась в передней.
Мелькнула бронзовая грудь, граненый ствол, серая шинель, еще шинель...
Дух окинул глазами хаос спиритической комнаты и, зловеще ухмыльнувшись, сказал:
- Ваши документы, товарищи...
ЭПИЛОГ
Боборицкий сидел неделю, квартирант и Ксаверий Антонович - 13 дней, а Павел Петрович - полтора месяца.
* Михаил Булгаков. Площадь на колесах
Дневник гениального гражданина Полосухина
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.
21 ноября.
Ну и город Москва, я вам доложу. Квартир нету. Нету, горе мое! Жене дал телеграмму - пущай пока повременит, не выезжает. У Карабуева три ночи ночевал в ванне. Удобно, только капает. И две ночи у Щуевского на газовой плите. Говорили в Елабуге у нас - удобная штука, какой черт! - винтики какие-то впиваются, и кухарка недовольна.
23 ноября.
Сил никаких моих нету. Наменял на штрафы мелочи и поехал на "А", шесть кругов проездил - кондукторша пристала: "Куда вы, гражданин, едете?" - "К чертовой матери, - говорю, - еду". В сам деле, куды еду? Никуды. В половину первого в парк поехали. В парке и ночевал. Холодина.
24 ноября.
Бутерброды с собой взял, поехал. В трамвае тепло - надышали. Закусывал с кондукторами на Арбате. Сочувствовали.
27 ноября.
Пристал как банный лист - почему с примусом в трамвае? Параграфа, говорю, такого нету. Чтобы не петь, есть параграф, я и не пою. Напоил его чаем - отцепился.
2 декабря.
Пятеро нас ночует. Симпатичные. Одеяла расстелили - как в первом классе.
7 декабря.
Пурцман с семейством устроился. Завесили одну половину - дамское некурящее. Рамы все замазали. Электричество - не платить. Утром так и сделали: как кондукторша пришла - купили у нее всю книжку. Сперва ошалела от ужаса, потом ничего. И ездим. Кондукторша на остановках кричит: "Местов нету!" Контролер влез - ужаснулся. Говорю, извините, никакого правонарушения нету. Заплочено, и ездим. Завтракал с нами у храма Спасителя, кофе пили на Арбате, а потом поехали к Страстному монастырю.
8 декабря.
Жена приехала с детишками. Пурцман отделился в 27 номер. Мне, говорит, это направление больше нравится. Он на широкую ногу устроился. Ковры постелил, картины известных художников. Мы попроще. Одну печку поставил вагоновожатому - симпатичный парнишка попался, как родной в семье. Петю учит править. Другую в вагоне, третью кондукторше - симпатичная - свой человек на задней площадке. Плиту поставил. Ездим, дай бог каждому такую квартиру!
11 декабря.
Батюшки! Пример-то что значит. Приезжаем сегодня к Пушкину, выглянул я на площадку - умываться, смотрю - в 6 номере с Тверской поворачивает Щуевский!.. Его, оказывается, уплотнили с квартирой, то он и кричит наплевать. И переехал. Ему в 6-м номере удобно. Служба на Мясницкой.
12 декабря.
Что в Москве делается, уму непостижимо. На трамвайных остановках - вой стоит. Сегодня, как ехали к Чистым прудам, читал в газете про себя, называют - гениальный человек. Уборную устроили. Просто, а хорошо, в полу дыру провертели. Да и без уборной великолепно. Хочешь - на Арбате, хочешь - у Страстного.
20 декабря.
Елку будем устраивать. Тесновато нам стало. Целюсь переехать в 4 номер двойной. Да, нету квартир. В американских газетах мой портрет помещен.
21 декабря.
Все к черту! Вот тебе и елка! Центральная жилищная комиссия явилась. Ахнули. А мы-то, говорит, всю Москву изрыли, искали жилищную площадь. А она тут...
Всех выпирают. Учреждения всаживают. Дали 3-дневный срок. В моем вагоне участок милиции поместится. К Пурцману школа I ступени имени Луначарского.
23 декабря.
Уезжаю обратно в Елабугу...
* Михаил Булгаков. Тайна несгораемого шкафа
Маленький уголовный роман
Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
OCR Гуцев В.Н.
1. ТРОЕ И ХОХОЛКОВ
Дверь открылась с особенно неприятным визгом, и вошли трое. Первый был весь в кожаных штанах и с портфелем, второй - в пенсне и с портфелем, третий - с повышенной температурой и тоже с портфелем.
- Ревизионная комиссия, - отрекомендовались трое и добавили: позвольте нам члена месткома товарища Хохолкова.
Красивый блондин Хохолков привстал со стула, пожелтел и сказал:
- Я - Хохолков, а что?
- Желательно посмотреть профсоюзные суммы, - ответила комиссия, радостно улыбнувшись.
- Ах, суммы? - сказал Хохолков и подавился слюной. - Сейчас, сейчас.
Тут Хохолков полез в карман, достал ключ и сунул его в замочную скважину несгораемого шкафа. Ключ ничего не открыл.
- Это не тот ключ, - сказал Хохолков, - до чего я стал рассеянным под влиянием перегрузки работой, дорогие товарищи! Ведь это ключ от моей комнаты!
Хохолков сунул второй ключ, но и от того пользы было не больше, чем от первого.
- Я прямо кретин и неврастеник, - заметил Хохолков, - сую, черт знает что сую! Ведь это ключ от сундука от моего.
Болезненно усмехаясь, Хохолков сунул третий ключ.
- Мигрень у меня... Это от ворот ключ, - бормотал Хохолков.
После этого он вынул малюсенький золотой ключик, но даже и всовывать не стал его, а просто сухо плюнул:
- От часов ключик...
- В штанах посмотри, - посоветовала ревизионная комиссия, беспокойно переминаясь на месте, как тройки, рвущаяся вскачь.
- Да не в штанах он. Помню даже, где я его посеял. Утром сегодня, чай когда наливал, наклонился, он и выпал. Сейчас!
Тут Хохолков проворно надел кепку и вышел, повторяя:
- Посидите, товарищи, я сию минуту ..
2. ЗАПИСКА ОТ ТРУПА
Товарищи посидели возле шкафа 23 часа.
- Вот черт! Засунул же куда-то! - говорила недоуменно ревизионная комиссия, - ну уж, долго ждали, подождем еще, сейчас придет.
Но он не пришел. Вместо него пришла записка такого содержания:
"Дорогие товарищи! В припадке меланхолии решил покончить жизнь самоубийством. Не ждите меня, мы больше не увидимся, так как загробной жизни не существует, а тело, т. е. то, что некогда было членом месткома Хохолковым, вы найдете на дне местной реки, как сказал поэт: