Теперь позвольте мне вернуться к теме и поговорить серьезно. Надо быть серьезным — это же Академия! Итак, как я уже сказал, у революций имеется недостаточно четкое представление о том, что же произойдет после революции. Поэтому поражение революции заключается не просто в том, что она не продолжается как движение, но также и в том, что революция изживает себя, достигнув своей последней ноты. В этом смысле дело не в случайных событиях, а, возможно, в том, что является неотъемлемой частью системы. Вы знаете из биологии, что самка паука после успешного совокупления откусывает голову самца. В целом это происходит и в любой хорошей революции. Вы выполнили свой долг, а теперь вас можно съесть. Теперь вы можете служить едой и не годитесь ни для каких других целей. Вы сделали то, что должны были сделать. Это ваш конец. Это произошло со многими революциями; когда убивали революционеров, то это делалось с этой же целью: ты выполнил свою цель в жизни, ты сделал революцию, а теперь ты не нужен и только создаешь новые проблемы. Поэтому тебя необходимо уничтожить. Но, если снова говорить о проблематике, то встает вопрос: почему же революция не может иметь хорошего плана на будущее? Одну причину я уже объяснил: каждая революция зависит в философском плане от веры в то, что будущее неизбежно лучше. То есть если просто подтолкнуть вещи вперед, если подтолкнуть тысячелетие, заставить его прийти на двести лет раньше положенного, то все будет лучше. И, конечно же, незачем беспокоиться о тысячелетии, незачем беспокоиться о будущем рае, потому что будущее по определению лучше. Поэтому единственное, что надо сделать, это подтолкнуть события вперед. Как я уже сказал, неотъемлемая часть революций — это вера в то, что все должно стать лучше. И любая революция может начаться только потому, что она верит в то, что в будущем все будет лучше. Это первое. Есть и второе: если у революционера имеется хороший, точный и обоснованный план того, как улучшить мир, хороший план того, что должно произойти после революции, то, может быть, он начнет осуществлять его даже до революции. Тогда вместо революционной деятельности это превратится в эволюционный процесс, который намного менее драматичен, но намного более целесообразен, чем драма революции.
Если мы посмотрим на происшедший в начале этого века раскол между партиями большевиков и меньшевиков, на раскол того, что можно назвать социалистическим интернационалом, то увидим, что, конечно же, там присутствовало огромное чувство вражды, некоторые из этих людей были настоящими русскими и боролись друг с другом из принципа, а не потому, что были действительно не согласны друг с другом. Как вы знаете из истории, некоторые меньшевики стали большевиками, и наоборот. Но в любом случае была огромная разница между теми, кто верил в революцию почти как в необходимость, и теми, кто верил в то, что эволюция возможна. Если обратить внимание на то, что происходило в течение последнего полувека или немного дольше с теми, о ком мечтала социалистическая революция — с рабочим классом, — то можно сказать, что в целом жизнь рабочего класса в тех странах, где был эволюционный социализм, была намного лучше, чем в странах, где была революция. Изменения, происходившие в Англии, Германии или Франции, не являются результатом настоящего революционного процесса, но лишь результатом множества маленьких конфликтов. Я бы сказал, что многие из них были результатом революционного процесса, как, например, в Соединенных Штатах, и даже делались с целью повышения эффективности. Существует много способов доказать, и, я думаю, вы видели это и в Советском Союзе, что рабство не только аморально, но, что намного хуже, оно неэффективно. И так как рабство неэффективно, в конце концов приходится освобождать рабов, — не потому, что вы их так сильно любите, но потому что вы любите себя. Вы любите себя, стараетесь получить от людей как можно большую отдачу. Я хочу процитировать слова одного из моих друзей: "Рабство было отменено потому, что был найден намного лучший способ заставить людей работать, а именно крайний срок". Действительно, когда вам установлен крайний срок, то вы будете работать намного лучше, чем вас мог бы заставить любой надсмотрщик. Это более удачный способ использования того, что называется рабочей силой и человеческими возможностями. В целом, если разбить революцию на этапы, которые целесообразны и осуществимы в любых обстоятельствах, а не только, как говорят, на "прекрасном острове", то проблема будет в первую очередь заключаться в следующем: нужна ли революция для достижения этих целей? А второй вопрос будет такой: а что, если достичь их абсолютно другим способом? И тогда мы приходим к той же самой цели, и возможно даже быстрее, безо всякой необходимости в революции.