Если в Зарубежье еще сохранились остатки подлинных организаций монархического толка (в частности, РИСО; выходит до сих пор газета «Наша Страна»), то в России монархическое движение с самого начала оказалось маргинализировано и приобрело облик, способный, скорее, дискредитировать отстаиваемую им идею.
Принято считать, что движение распадается на два крыла: «соборническое» и «легитимистское». Однако идея Земского Собора в том виде, как она бытует ныне, есть чисто советское изобретение, имеющее отношение не к внутримонархическим разногласиям, а к борьбе между сторонниками восстановления исторической России и «советскими патриотами» (национал-коммунистами). В национал-большевицкой интерпретации дело представляется в том духе, что съезжаются какие-нибудь председатели колхозов, советов, «сознательные пролетарии» и т. п. и избирают царем Зюганова или генерала Макашова. Вполне серьезно выдвигалось, например, предложение возвести на престол внучку маршала Жукова или потомков Сталина.
Так что довольно привычно стало именовать монархистами сторонников национал-социалистской диктатуры. Но монархия и единовластие отнюдь не синонимы. Подлинно монархическое движение по своему существу не может быть ничем иным, как движением за восстановление исторической российской государственности, за преодоление советского наследия и осуществление прямого правопреемства не от какой-то абстрактной, выдуманной, скроенной по лекалу современных фантазеров, а совершенно конкретной реальной России — той самой, что была уничтожена в 1917 году. Строго говоря, никаким другим, кроме как «легитимистским» монархическое движение не бывает. Между тем подлинная историческая Россия, национал-большевикам (а «красные монархисты» есть одна из разновидностей этого течения) глубоко антипатична. Им нужна своя, красная, социалистическая монархия (в духе «Мы скажем — руки прочь, имперьялисты, от нашего советского креста!»).
Монархическая «пресса» и по форме, и по содержанию представляет собой настолько жалкую картину, что у всякого непредвзятого читателя (для которого, по идее, она и должна бы издаваться) неминуемо создает впечатление крайней убогости самого движения. Но, похоже, эти издания и не рассчитаны на популярность в сколько-нибудь широкой среде, они издаются исключительно «для своих». Эти «листки» — частью приторно-слащавые, частью крикливо-истерические по тону, создают о своих создателях впечатление, примерно сходное с впечатлением от футбольных «фанатов».
Такие издания (даже примерно одной направленности) обычно еще и состязаются в «правоверности», изобилуя взаимными обличениями. Подобная возня у несуществующего трона выглядит по меньшей мере смехотворно. «Профессиональный» монархизм вообще производит весьма невыгодное впечатление, невольно превращая вполне органичную, само собой разумеющуюся для естественного порядка вещей идею в нечто экзотическое.
В реальности даже и «легитимистская» среда едва ли отвечает своему названию. По существу, единственной вполне респектабельной организацией этого толка можно было считать Межрегиональное монархическое движение, созданное на базе РДС и уже в силу состава участников сколько-нибудь адекватно отражающее традицию исторической российской государственности. Однако стать в общественном сознании «лицом» движения ему не удалось.
Более того, все заметнее становится смыкание с национал-большевизмом ряда представителей и этого направления. Некоторые «легитимистские» деятели, подлизываясь к властям, симпатии которых им представляются совершенно очевидными, любят распространяться о «том хорошем, что было при советах», и даже не прочь изобразить самого Великого князя Владимира Кирилловича почитателем Совдепии (к чести последнего, совершенно безосновательно).
В одной из газет, например, призывалось не отмечать 7 ноября как «День непримиримости» (как это было всегда принято в русской эмиграции) на том основании, что в нем участвуют и немонархисты. Отказ от борьбы с большевиками под предлогом, что противниками последних были и «февралисты», вообще говоря, — реализация излюбленной мысли ГПУ, которое в 20–30–х годах прямо ориентировало свою агентуру на работу по разложению белой эмиграции через монархические организации, рассчитывая именно на такое восприятие. Другой же орган прямо солидаризировался с национал-большевистскими «обличителями» Белого движения из «Нашего современника».