Артемьев обиделся. Он почтительно, но твердо заявил командиру:
— Мы все здесь однолетки — ровесники Октября. Мы в одно и то же время начали строить новую жизнь. И мы все должны защищать ее. Никому не дано власти лишать меня права защищать родину.
И Митрофан Прохорович не выпустил из рук винтовки, вынося вместе с молодыми все трудности похода. Такие люди, как Тарасевич, Грищенко, Артемьев и сотни тысяч им подобных, не могут быть в стороне от великого общенародного дела. Они не успокоятся, пока не выполнят приказа своей совести.
Бить врага везде, где он появится на нашей территории, — на фронте, в тылу и в оккупированных районах, наносить ему ущерб и уничтожать его материальную силу даже ценой собственной жизни, — таков закон Великой Отечественной войны. И этот закон с честью выполняется всеми — от рядового бойца до генерала.
Две тысячи пятьсот лет назад юноша-римлянин, патриот Муций Сцевола прославил себя и свою родину незабываемым подвигом. Во время вылазки из осажденного Рима он был схвачен и приведен на допрос к самому царю. На угрозу пытки и смерти неустрашимый юноша протянул руку над огнем пылающего жертвенника и сжег ее, не дрогнув ни одним мускулом лица. Не глядя на горящую руку, он говорил царю:
— Царь, люди моей родины не боятся войны. Они не боятся страданий, лишений и смерти. Мы не допустим тебя в наш город Рим. Сегодня триста таких же смелых, как я, юношей поклялись умереть или убить тебя до восхода луны…
Двадцать пять веков славит человечество этот подвиг. В честь героя сложено бесчисленное количество гимнов. О нем говорят, как о замечательном примере проявления великой нравственной силы, как о примере человеческой жертвенности во имя родины.
В русской военной истории были свои еще более яркие и сильные Муции Сцеволы, подвиги которых запечатлены в сердцах народа. Много было подобных примеров, но я остановлюсь на одном, который произошел на моей памяти.
В Ленинграде, на улице Красных зорь, стоит замечательный памятник, изображающий подвиг двух матросов на эскадренном миноносце «Стерегущий». При каких обстоятельствах и как был совершен этот подвиг? 26 февраля 1904 года два наших миноносца — «Решительный» и «Стерегущий» — недалеко от Порт-Артура встретились с отрядом японских миноносцев. На стороне противника была подавляющая сила. А тут еще подоспели его крейсера. Завязался неравный бой. «Решительный», отстреливаясь, ушел в свой порт. Но «Стерегущий» не мог этого сделать — на нем была повреждена машина.
Окруженный противником со всех сторон и осыпаемый градом снарядов, он подвергся страшному разрушению. Казалось, на нем не осталось ни одного живого места, а он все еще продолжал драться. В результате все офицеры погибли, команда тоже почти вся была перебита. Это был уже не живой корабль, а качающийся на волнах труп. Неприятельский миноносец, наконец, приблизившись к «Стерегущему», взял его на буксир. Японцы торжествовали, что им достался такой военный трофей. Но они и не подозревали, что на миноносце остались два живых матроса.
Два патриота никак не могли примириться с тем, чтобы их родной корабль достался противнику. Они спустились в трюм и задраили за собою горловину. Там, внизу, окутанные непроглядным мраком, действуя наощупь, они открыли кингстоны. Никто не знает и никто не расскажет, что эти два человека переживали, когда вода с ревом стала врываться во внутренние помещения миноносца.
Одно только можно сказать: нужно было иметь железные нервы и непоколебимую силу воли, чтобы совершить такой выдающийся подвиг. Ведь с ними не было начальства, и никто не отдавал им приказа топить корабль, жертвуя для этого своими жизнями. Они действовали самостоятельно, находясь под властью лишь одной несокрушимой нравственной силы, присущей верным сынам русского народа. И «Стерегущий», вырванный из рук противника, вместе с двумя неизвестными героями пошел ко дну.
А разве не похожи на юношу-римлянина и этих двух матросов наши славные герои, сражающиеся на полях Великой Отечественной войны? Никогда не умолкнет слава о двадцати восьми гвардейцах из дивизии имени Панфилова, о подвиге капитана Гастелло, о доблести летчика Супруна и потрясающей стойкости комсомолки-партизанки Тани. Движимые нравственной силой, разве не умирают они с такой же непримиримой ненавистью к врагам и с великой всеобъемлющей любовью к родине?
Вот будни фронта.
Баржа за баржой отходят от берега. Эвакуируется ценное имущество. Осталась одна баржа. Ящики с тяжелым грузом заполняли ее нутро. Это были грузы, необходимые для обороны. Баржа казалась брошенной, но на ней был человек, моряк. Он ждал — его баржа была последней на очереди. Скоро должен подойти буксир.