Если вы сознательно в себе загнобили воспоминания о прошлом, чтобы не расстраиваться, то это не значит, что вы от этого избавились.
Вот представьте ситуацию: Кто-то пришел и обильно насрал у вас в квартире. По идее, что сделает умный, осознанный человек? Он, во-первых, не будет пускать в следующий раз эту личность, которая приходит в гости и срет посреди квартиры на палас. Во-вторых, он старательно соберет кучу и выкинет ее на помойку или в унитаз. Даже преодолевая брезгливость. После этого он возьмет какое-нибудь моющее средство и старательно замоет все следы этого говна. Вот это правильная политика.
То, чем вы занимаетесь, милые девушки, это… Знаете, есть такая игра «Затоптыш»? Было в мою юность такое замечательное развлечение, когда под дверью срали, накрывали это газетами, поджигали и звонили в дверь. Человек выходит – газеты горят! И он начинает их затаптывать. Так вот, то, чем вы старательно занимаетесь «не люблю вспоминать негатив», это на самом деле называется «затоптыш». У вас лежит посреди вашей квартиры куча говна, а вы это все газетами накрыли, и как бы ничего нет. А на нос прищепку. И освежителем воздуха брызгаете утром и вечером.
Т.е. как бы сделал с говном? Сразу появляется праведный гнев. Решение быстро принимается.
В нашем обществе, если насрал сверстник, то ты тут мы будем рвать сиськи на волосатой груди. А если насрал родитель, то, как бы сказать, «родитель имеет право». Т.е. по праву старшинства родитель имеет право срать, где хочет. И родительское говно свято. Это как урина Малахова, точно так же родительское говно. Оно свято по умолчанию. Это реликтовые ископаемые какашки. Ни в коем случае нельзя их убирать и смывать в унитаз. Более того, их надо до поры до времени положить на антресоли, чтобы не мешали ходить. Да, воняют. Но это же святое. «Я благодарен своим родителям за все, что они мне дали. Я бы не был сейчас тем человеком, которым являюсь сейчас. И вообще, они меня родили!» А дальше можно с детских лет приучать ребенка срать ему в рот. Вначале по чуть-чуть, а потом помногу, обильно, чтобы не расслаблялся. У нас же как принято: Ребенок – это калоприемник родителей.
До тех пор, пока вы не избавитесь от говна в своей квартире, оно будет вонять. Брызгай освежителем воздуха, не брызгай, засовывай его на антресоли, всё равно будет вонять.
Когда я захожу в квартиру к какому-нибудь человеку и чувствую, что пахнет говном, неважно насколько он или она гламурно одета, я сразу понимаю, что насрано. И мне неприятно общаться с такими людьми. Я говорю человеку «Убери». Я не гневно воплю: «Бля, как ты можешь себе позволить, когда у тебя в квартире кто-то насрал!». Нет. Объясняю доходчиво, без всяких негативных эмоций:
- Понимаете, девочки и мальчики, вы же не живете с говном в своих квартирах, так почему вы позволяете жить себе с говном в головах? Более того, делать вид, что это святое и лучше делать вид, что этого нет.
- Нельзя выносить сор из избы! Как ты можешь себе это позволять! Не политкорректненько это как-то…
Признайтесь хотя бы себе и начните разгребать то говно, в котором вы варитесь. Потому что одно дело, когда пишет человек: «Ден, ты, конечно говоря, прав. И у моих друзей бывают такие ситуации. Но лично я жил в совершенно другой семье. И я благодарен своим родителям за то, что они никогда не ругали, никогда не били меня и не унижали. Поэтому твоя книга полезна, конечно, потому что этот феномен объективно существует, и надо изменять ситуацию, чтобы в будущем этого не происходило». Это один комментарий. Я к этому комментарию прислушиваюсь. У меня есть замечательный товарищ, который пользуется большим спросом у женщин. Объективно у него было в жизни говна на порядок меньше, чем у остальных моих знакомых. Более-менее уквашенная семья. Или тот товарищ, про которого написано в «Дите удачи», который детство до 6-7 лет провел на Кубе. Есть такие люди, и я их знаю. Но таких людей за всю свою жизнь я могу перечислить по пальцам одной руки. И не сказать, чтобы я жил в трущобах Бронкса. Я ведь не жил в трущобах Бронкса. Я жил нормальном районе. Я вырос среди обычных людей, коих большинство. И среди этого большинства я видел всё это дерьмо.