15. "БЕРЛИНСКИЕ ПРИВИДЕНИЯ, ИЛИ НЕЧАЯННАЯ ВСТРЕЧА В МАСКАРАДЕ, ИСТИННОЕ
М., в тип. Армянского института Лазаревых. 1830. (В 16-ю д. л. 37 стр.)
Никогда московские продавцы подобных книжонок не были так сильно уверены в оплошности покупателей, как издатель "Берлинских привидений". Имя г-жи Радклиф, им выставленное на заглавном листке, совершенно уподобляется червяку на удочке. Как неосторожная рыба, едва схватившись за лакомую пищу, узнает, что она жестоко обманута, так и читатель, привлеченный именем славной сочинительницы, на первой странице текста этой пустой повести открывает странную шутку, с ним сыгранную, читая сетование автора, что такой предмет привелось описывать не г-же Радклиф, а ему.
При сем случае нельзя не пожалеть, что у нас до сих пор нет еще перевода жизнеописаний славных романистов, соч. Валтера Скотта {1}. Читатели, не знающие иностранных языков, получили бы великое удовольствие, а книжные промышленники посовестились бы так просто обманывать добродушных любителей приятного чтения.
16. "РАЗБОЙНИК". ПОВЕСТЬ В СТИХАХ.
М., в тип. Армянского института гг. Лазаревых, 1830. (В 16-ю д. л. 67 стр.)
На заглавии этой стихотворной повести издатели могли бы написать, что она последнее сочинение лорда Байрона, и были бы так же правы, как приписавшие г-же Радклиф повесть "Берлинские привидения". Это исповедь какого-то чудака-разбойника. Для примера слога и соображений поэтических выпишем несколько стихов. У героя сего сочинения сгорел дом, в пожаре погибла жена его. Неверная молва обвинила одного соседа в зажигательстве его дома. Послушайте, как он отомстил:
К отмщенью злость меня звала,
Неистовством вооружила, -
_К злодею я во весь опор -
И в грудь ему воткнул топор_.
Но что ж? Покойник был _невинен.
Напрасно я его обидел_,
Невинно кровь его пролил
И ею руки обагрил.
Leipzig. 1830.
(ИВАН ВЫЖИГИН, НРАВСТВЕННО-САТИРИЧЕСКИЙ РОМАН Ф. БУЛГАРИНА, ПЕР. АВГУСТ
ОЛЬДЕКОП), 4 Ч.
Лейпциг, 1830. (В 1-й ч. XXIV, 184, во 2-й 188, в 3-й 220 и в -й 316 стр. в 12-ю д. л.)
Как не быть нам благодарным иностранцам! Пиши только, – они всегда готовы переводить наши сочинения. Однако чрезмеру опасливые патриоты наши ропщут на них за преложение романа "Иван Выжигин". "Какое странное понятие, – говорят они, – будут иметь европейцы о русских нравах, прочтя сие произведение?" Не бойтесь, милостливые государи, Россия не закрыта от любопытных чужеземцев китайскою стеною. Со времен Петра Великого просвещенные и почтенные европейцы не оставляют столиц наших. Принцы крови, посланники знаменитых государей, ученые путешественники и просвещенные торговые люди посещают Россию ежегодно и, возвращаясь домой, письменно или словесно передают о ней свои верные наблюдения. Из одних напечатанных и везде уважаемых замечаний о России на английском, французском и немецком языках легко можете увидеть, как мы известны вне нашего отечества. Вспомните Сегюра, принца де-Линь и г-жу Сталь, и вы успокоитесь. Вот вам три представителя образованности и любезности европейской, которые удивлялись, во множестве встречая в гостиных наших людей вполне их оценяв-ших и очаровательностию обхождения и разговоров заставлявших забывать всю прелесть блестящих обществ Парижа, Лондона и Вены. Умные иностранцы им поверят скорее, чем "Ивану Выжигину", в котором не найдут ни характеров, ни нравов, ниже нравственности и сатиры, обещанных на заглавном листе; не отыщут даже интереса романов Коцебу, Списса, Дюкре-Дюминиля и прочих своих посредственных романистов; и только заключат, что в России нет еще хороших романов, если, веря предисловию г-на переводчика {1}, "Иван Выжигин" в семь дней у нас раскупился. Но и сему объявлению переводчика вряд ли они поверят, опытами убежденные в истине пословицы: A beau mentir qui vient de loin {Добро врать тому, кто за морем бывал (фр.). – Ред.}. На роман сей, за несколько месяцев до появления в свет, открыта была подписка {2}, и подписка сия, по-видимому, у автора шла неудачно, ибо он решился подконец продать свое сочинение книгопродавцу за десять тысяч рублей, по крайней мере вдвое дешевле того, что он получил бы от 2400 покупателей, в семь дней, по словам г-на Ольдекопа, расхвативших роман "Иван Выжигин". Книги же, какого бы достоинства они ни были, сделавшись собственностию книгопродавцев, расходятся у нас хорошо, благодаря купеческой ловкости и оборотливости. Взгляните в русские книжные каталоги: вы удивитесь, сколько раз перепечатывались многотомные собрания разного вздора именно потому, что они изданы и проданы книгопродавцами; а книги (как, например, путешествие Крузенштерна, имевшее в переводах несколько изданий) едва ли в двадцать лет окупили издержки типографские. Впрочем, и у нас были и есть доказательства исключительной любви к произведениям, ознаменованным дарованиями высокими. Так, "Истории Государства Рос