6. ЛГ, 1830, N 17, 22 марта, с. 136-137. 1. См. ниже N 7. 2. Предисловие – Б. М. Федорова, с апологетической характеристикой Слепушки-на как "первого русского сельского поэта", пользующегося европейской известностью. 3. Первая публикация "Ярмарки", полученной, видимо, от самого Слепушкина.
7. ЛГ, 1830, N 19, 1 апреля, с. 152-154. Рецензия полемически противопоставлена апологетическим отзывам Полевого и Бестужева-Рюмина; последний прямо объявил Подолинского конкурентом Пушкина, а выступление Дельвига расценил как интригу (СМ, 1830, N 41, с. 160-161; N 50, с. 197-199); сам Подолинский также относил разбор за счет ревнивого отношения Дельвига к славе Пушкина (П. в восп., т. 2, с. 136). 1. Н. А. Полевой (МТ, 1830, N 21). Слова, приведенные Дельвигом, – не точная цитата, а ироническая парафраза; в феврале 1829 г. С. П. Шевырев передавал слова Пушкина: "Полевой от имени человечества благодарил Подолинского за "Дива и Пери", теперь не худо бы от имени вселенной побранить его за "Борского" (ЛН, т. 16-18, с. 703). 2. В рецензии на "Борского" Раич писал, что молодым поэтам следует "учиться поэтическому языку у г. Подолинского, как некоторые учились до сего времени у Жуковского, Батюшкова и Пушкина" (Г, 1829, N 10, с. 217). 3. Пародия Ж. Шербулье на рассказ В. Гюго "Последний день приговоренного к смертной казни" (1829).
8. ЛГ, 1830, N 20, 6 апреля, с. 161. 1. В главе 16-й романа Булгарина содержится выпад против "маменьких сынков", "петиметров", "фашьонеблей", которых "называют архивным юношеством" и из которых выходят "философы последнего покроя", "низатели рифм" и "отчаянные судьи словесности и наук" (Булгарин Ф. Иван Выжигин, ч. II. СПб., 1829, с. 121). Характеристика относится к "любомудрам", резко критиковавшим Булгарина в MB. 2. См.: СПч., 1828, N 17, 9 февраля (строфы 36-38 и 44-53 VII главы "Онегина"). 3. Это ироническое замечание, сделанное печатно, – очень важный эпизод в борьбе пушкинского круга против Булгарина, непосредственно связанный и с пушкинскими полемическими статьями. 29 декабря 1829 г. М. П. Погодин сообщил Шевыреву со слов Е. Ф. Розена, что рукопись "Бориса Годунова" удерживают в канцелярии III отделения, пока не вышел роман Булгарина "Димитрий Самозванец", и что в отрывке из последнего с рассуждениями Ксении о географии (СО и СА, 1829, N 45-47, ноябрь) "видно похищение из трагедии Пушкина" (РА, 1882, N 5, с. 124; ЛН, т. 16-18, с. 744). Погодин писал, что "Пушкин хочет извиниться перед публикою в заимствовании этих мыслей от Булгарина". В феврале 1830 г. эти слухи дошли до Булгарина, и он обратился к Пушкину с письмом-оправданием (Пушкин, XIV, с. 67); одновременно он начинает печатать в СПч. серию статей, где постоянно подчеркивает "подражательность" Пушкина (см.: Гиппиус В. В. Пушкин в борьбе с Булгариным в 1830-1831 гг. – П. Врем., 6, с. 236 и след.); в упомянутой Дельвигом статье о VII главе "Онегина" (СПч., 1830, N 39, 1 апреля) намек на заимствование носил характер превентивного нападения. В заметке Дельвига осуществился пушкинский план полемики; ее заключительные строки перефразированы Пушкиным в нескольких оставшихся в рукописи полемических статьях, ср.: "Г. Булгарин не сказал бы, что описание Москвы взято из "Ивана Выжигина", ибо г. Булгарин не сказывает, что трагедия "Борис Годунов" взята из его романа" ("Опровержение на критики", 1830; Пушкин, XI, с. 150, ср. также с. 154, 169); в печати – в фельетоне "Торжество дружбы…": "…разве А. С. Пушкин не дерзнул вывести в своем "Борисе Годунове" все лица романа г. Булгарина, и даже воспользовался многими местами в своей трагедии (писанной, говорят, пять лет прежде и известной публике еще в рукописи)?" (Пушкин, XI, с. 209-210). В настоящее время выявлено большое число совпадений между текстами "Бориса Годунова" и романа Булгарина; не все они, впрочем, объясняются заимствованиями (см.: Гозенпуд А. А. Из истории литературно-общественной борьбы 20-х – 30-х годов XIX века. ("Борис Годунов" и "Димитрий Самозванец"). – П. Иссл. и мат., VI, с. 252-275). Попытку дезавуировать статью Дельвига предпринял М. А. Бестужев-Рюмин в статье "Сплетница" и заметке "Смесь" (СМ, 1831, N 1, 2 января), где пытался утверждать, что до весны 1830 г. полный текст "Бориса Годунова" не существовал; заявление это носило прямо провокационный характер.