Он: ну, что Его убили, и Он воскрес, тебе, наверное, даже не говорить?
Я: сам знаешь. Без вооот такой пачки протоколов, без видеозаписи подтверженного качества, без персонально - и реально! то есть минимум жопой, а лучше - башкой! отвечающих за достоверность информации людей, известных как надежные - нет. Даже мысли не допускаю. Воскресение оставим за скобками ввиду неустановления самого факта, и Фомой просьба не погонять.
Он: а если б факт Воскресения был бы установлен, то надо было бы доказывать, что не инсценировка? (хмыкая - типа все равно бесполезно, и толку беседовать вроде как нет)
Я: канеш. Сам ведь знаешь. И никого не ебет, насколько для тебя авторитетны источники, на которые ты ссылаешься. Отвечай, отчего ты принял версию, что живший две тыщи лет назад человек был Бог. Если начнешь мямлить, есть все основания называть тебя лохом, который ведется на то, что ему даже толком не обосновали.
Он: ништяк, попробую. Вот смотри. Это же не база (доказательная) собирается для суда, правильно? Все типа по согласию, правильно?
Я: ну да. Только это и беспокоит...
Он: не, обожжи. Ты вот меня укоряешь, что я на основании недостоверной информации делаю какие-то движения, так? Но заметь - какие движения я взял обязательство совершать - и от каких воздерживаться.
Я: ну, то есть, ты пытаешься сейчас выкрутиться на тот счет, что было или не было - никто не знает; зато как хорош и полезен устав, выросший на этом месте. Так?
Тут мы разосрались, перейдя на личности и прочее; однако после, "махая кулаками на лестнице" и мысленно полемизируя с ним, я надумал вот что: эх, вот бы провести эксперимент... Вот представьте, что есть хорошая мощная машина, Крей какой-нибудь, типа тех, на которых погодные модели гоняют. На этой машине стоит матмодель какого-нибудь социума - для вящей простоты принятого за "сферическое тело в вакууме". То есть не грузящегося внешними угрозами, не взаимодействующего, короче, с чужой соцсредой. Эдакое автохтонное что-то, рулящееся исключительно внутренними проблемами, на манер ханьской Поднебесной, не успевшей еще зацепиться ни с тайжутами, ни с маньчжурами. И в эту чистую культуру подливаем христианство. Закрываем чашку Петри, суем в термостат на все выходные. Что будет на выходе? К какому результату для культуры приведет прибавление этой добавки? В идеальных, подчеркну, условиях. Интересно, правда? Если доктрина в целом имеет целью уменьшение энтропии, то в понедельник культура займет всю чашку, верно? Боюсь произнести, но что-то мне подсказывает, что если погонять эдакую уколотую христианством культуру на модели, то через определенное ("не прейдет нынешнее поколение") количество итераций культурка схлопнется - при едва надкушенном агаре.
В этой связи возникает еще ряд вопросов. Например: всем известно, откуда вышло христианство. Там, откуда оно родом, его почему-то мало кто юзает - почему? Согласитесь, странновато - всем разлили, а сами не пьют. Настораживают такие пьянки, согласны?
Те, кто его юзает - добром ли начали это делать? Точно?
Не знаю, как всем, а мне уже надоело слушать стенания тех, кто все-таки юзает: ой, как же нас задрали те, кто не юзает. Все обсели, все подмяли. Так сами подомните? Дык не по-Божески... Дык тада не плачьте. Или посчитайте ТСО своей доктрины. И примите решение - оставляем/меняем/апгрейдим.
Как можно умереть за всех? Если жопой не крутить и рандоль не впаривать, то придется признать: а никак. Значит, это просто слова. А зачем такие слова вбиты аж до диафрагмы? Это не для того ли, чтоб все потом в должниках типа ходили? Перед кем? Я имею в виду - перед кем конкретно?
Что означает эта монополия - "нет пути к Отцу, кроме как через Сына"? Где тогда свобода воли - может, кто-нибудь знает, где в Отцовском заборе дырка есть? И, если уж на то пошло - есть ли он вообще, забор? Или инициаторам банкета жизненно необходимы очереди? Местами поторговать охота? Или... самими очередями?
Лучше ли мы "малых сих"? Чем, если "да"?
Всякая ли власть от Бога? Может, некоторые от б-га?
Чем заменять такой быстроизнашивающийся девайс, как щека? На малоценку их че-то списывать не дают - как быть?
Почему люди с поставленным на них христианским экзешником так легко относятся к чужим религиям? Почему они навяливают свою не хуже гербалайщиков? Или такого добра не жалко? В альтруистической мотивации заподозрить христиан трудно - значит, миссионерство служит инструментом решения совсем других вопросов? Каких же?
А на самом деле, много ль мы увидели доброго из Назарета?
Тынденцыя