— Да, — сказал я. — Я все понимаю.
— Твое последнее слово?
— Прощай.
Сектоид рассмеялся:
— Все-таки ты шутник, Гера, — сказал он. — Мне даже почти жаль убивать тебя. Среди людей так редко встречаются настоящие шутники. Так исчезающее редко…
Поезд как раз начал тормозить.
Сектоид со значением посмотрел мне в глаза и нажал на свою кнопку.
Экран пошел помехами, а я спокойно встал и нажал кнопку «record» — наш разговор с сектоидом записался в память моего видеофона.
Потом я подошел к туалету и выпустил Генку. Тот судорожно прижался ко мне.
— Я думал что-то случилось! — сказал он. — Я думал, что с Вами тоже что-то случилось…
— Все в порядке, малыш, — сказал я. — Все хорошо.
Я снял с себя нелепую черную кепку, сорвал ногтем «жучок» и выкинул его в окно.
Теперь все зависело от того, где находилась база сектоидов.
Сколько невинных жертв на моей совести?
Я подхватил чемоданчик и с вместе с Геной вышел в коридор. Около окошка стоял давешний лейтенант. Вояка ждал меня.
— Вот мы и прибыли, — улыбнулся он, протягивая мне кобуру с пистолетом. — Вы уж простите, Герман Петрович, просто у меня работа такая…
— Все в порядке, — сказал я.
Питер встретил нас проливным дождем, и я даже пожалел, что выкинул кепку. Но возвращаться было поздно — под резкими холодными струями мы кинулись к вокзалу (почти точная копия московского), прошли уже привычный контроль у ворот и оказались в блаженном тепле.
Огромное табло, снующие туда-сюда люди, электронный голос, военные. Никто не знал, что буквально три минуты назад все здесь могли погибнуть. Приятно было осознавать, что именно я подарил этим людям жизнь. Самолюбие требовало взобраться на ближайший постамент и оттуда рассказать всем, что я — их спаситель! Или просто напросто Бог. И чтоб все бухнулись в колени и били челом оземь.
Самолюбие — поганое чувство.
Что бы ни говорили все психологи мира вместе взятые.
Около одного из ларьков я заметил сгрудившуюся кучку людей. Они вытягивали головы, расталкивали соседей и старались хоть что-нибудь углядеть по стереовизору, который висел под потолком. Кто-то курил сигареты с травкой, над группой распрпоятранялся пряный аромат.
Мы с Геной подошли поближе.
По стерео шел специальный выпуск новостей. Показывали море, которое вдруг вздыбилось водяным столбом, уносящимся под самые небеса.
Сквозь привычный гул вокзала я расслышал голос комментатора:
— Буквально пять минут назад произошел взрыв в Баренцевом море. По нашим сведениям в этом районе не проводилось никаких испытаний, и не было никаких подводных баз. Район считался абсолютно пустым! Военные отказались от комментариев, но уже сейчас Вы можете наблюдать, как боевые катера усиленно прочесывают окрестности…
На картинке и впрямь появились воздушные корабли береговой охраны.
— Сейчас Вы все-таки услышите интервью с генералом военно-морских войск Степаненко. — Обрадовано провозгласил комментатор. — Товарищ генерал, какова вероятность, что взрыв — дело рук сектоидов?
— Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть этот факт…
Дальше я не слушал.
Я практически не читал развлекательную литературу. В последнее время мне вообще почти не приходилось читать.
А вот лже-Вершинин похоже ею увлекался не слабо. Взять хотя бы черные очки и костюмы — ну типичные ГСБшники из дорогостоящих фильмов-боевиков. Настолько типичные, что я сразу засомневался в том, настоящие ли они. А уж когда лже-Вершинин предложил мне поработать на ГСБ, я сразу сообразил, что дело нечисто. Это уже заморочки из дешевых боевиков, которые пачками выпускают как у нас на Статике (из серии «Как я спас мэра и разгадал загадку Стазиса за 60 секунд»), так и на Земле.
Итак, эти люди — не те, за кого себя выдают, — решил я.
Значит, кепка — либо устройство слежения (Это подтверждает серебристый «жучок». Но зачем он им? Раз меня проследили с вокзала — значит «жучок» уже был установлен гораздо раньше), либо нечто другое.
Придя к таким выводам я действовал практически инутитивно: сорвал наклейку-"жучок" с кепки, схватил ее, выбежал на улицу… стрельнул сигару у сектоида, когда он отвлекся — подкинул в салон, под переднее сидение, кепку и блокнот (адрес в нем я успел запомнить. На всякий случай) и удалился. Конечно, существовала вероятность, что ГСБшники все же окажутся настоящими, но я сильно не волновался. Если это так — мне бы позвонили в тот же день. Или просто сбросили бомбу на гостиницу.
Конечно, я сильно рисковал. На кепке мог быть еще один передатчик, сектоиды могли обыскать машину и найти свой же «подарочек». Наверное, стоило позвонить в милицию. Хотя кто бы мне поверил? Короче говоря, я поставил на кон свою жизнь. Да и не только свою, наверное.
Далее я поступил совершенно логично: послал мальчишку в магазин — он купил точно такую же кепку мне и еще одну — Генке. Я наклеил на нее «жучок», чтобы лже-ГСБшники верили, что на мне их головной убор.
И стал спокойно ждать дальнейшего развития событий.
Ждать пришлось, как оказывается, не очень долго.
— Хоть на этот раз не дом рванули, — сказал кто-то в толпе. — Молодцы — сектоиды!..
Я мысленно согласился.
В конце концов база сектоидов могла оказаться где-нибудь в городе.
Я здорово рисковал.
Я знал, что сделаю, если узнаю, что моя выходка погубила тысячи жизней — пускай и ценой жизни Федорчука.
Кобура с «целителем» мягко давила на левый бок.
Поспи, дружок.
Пока для тебя нет работы.
Улица перед вокзалом была оцеплена. Какой-то солдатик облетал на мотоцикле сгрудившихся у заграждения людей и вещал в рупор:
— Извините за предоставленное неудобство! Через две минуты по улице пройдет кортеж господина Федорчука! Не пытайтесь прорвать оцепление! Через пять минут оно будет снято! Сохраняйте благоразумие!
Некоторые возмущенно роптали, но большинство завыло в экстазе. Какой-то парнишка забрался на столб и кричал оттуда:
— Ура Федорчуку! Ублюдков-сектоидов — под нож! Смерть зеленокожим сволочам! Федорчук — красавчик! Чужие — гады! Смерть всем инопланетникам! Акалоиты тоже ублюдки!..
Подлетела бело-синяя машина милиции. Нарушителя спокойствия сняли со столба и решительно затолкали внутрь машины. Он вырывался и орал:
— Смерть — секто — идам! Смерть — секто — идам!
Толпа рассерженно загудела, в милицейскую машину полетели пустые пластиковые бутылки.
А через миг все уже забыли об этом досадном инциденте — низко над улицей пролетело несколько черных машин — две «волги» и четыре «берсерка». Из первой «волги», в верхнее окошко высунулся немолодой кряжистый мужик — аккуратная короткая прическа, стальной взгляд, небрежно повязанный галстук. Он махал рукой народу, воздух перед мужиком подрагивал — силовое поле надежно защищало от выстрела снайпера.
— Федорчук! Федорчук! Федорчук! — неистовствовала толпа. — У-р-р-р-а-а!
Федорчук сжал правую руку в кулак и поднял над собой.
— Уууууу! — завыл народ. Какой-то мужчина в белой куртке попытался проскочить мимо солдат заграждения, но заряд станера оставил его лежать на земле, сырой и прохладной от недавно кончившегося дождя.
Федорчук уехал, толпа медленно рассасывалась. Даже оцепление сняли быстрее — всего за пару минут солдат погрузили в машины, которые тут же умчались прочь.
Я аккуратно обошел мужика в белой куртке, лицо которого уткнулось в лужу, перешел на другую сторону улицы — там, где виднелась желтая будка информатория.
— Режим телефона, — приказал я.
Из-под терминала информатория высунулась трубка. Я набрал номер.
— Скорая? Для Вас есть работа. Около московского вокзала лежит мужчина без сознания. Заряд станера. Да, военные. Точно. Спасибо.