Потом я случайно взглянул на застывшее безмолвной маской лицо девчонки, и меня чуть не стошнило.
Джулия была не единственной жертвой.
Чуть в отдалении лежал, раскинув руки подполковник Берд. Полголовы, до гневно сжатых в черточку губ, у него отсутствовало, а от зажаренной плоти поднимался редкий черный дымок.
— Здравствуйте, герр Лукин, — поздоровались со мной на всеобщем с сильным немецким акцентом.
Я поднялся на колени, чтобы немного отдышаться. Потом поднял голову, зажимая «Целитель» в руке.
— Пистолет вам вряд ли поможет, герр Лукин, — заявил самонадеянно мой собеседник.
Я почему-то почти сразу ему поверил.
Надо мной живой громадиной возвышался президент Макса-3. На нем был черный, обманчиво тонкий костюм из цельного куска ткани. Даже голова Рейнхарта была закрыта этим материалом, только чуть более прозрачным.
Чтобы пробить такой костюм нужна пушка крупного калибра, как та, что держал в руках Людвиг Рейнхарт и его напарник в таком же костюме, Штефан Барон. Барон по сравнению с президентом выглядел как-то жалко и неуверенно. Он то и дело поглядывал на своего босса, неуверенно сжимая в руках «Вайлд Игл». С такими пулеметами (продолговатый полуторометровый черный цилиндр с широким дулом, лазерным прицелом и толстой неудобной гашеткой) во время войны с червями десантники запросто рвали сверхтвердые обшивки корблей чужих.
Как жаль, что у меня такой пушки не было. «Целитель» по сравнению с «Вайлд Иглом» казался чем-то несерьезным, пустяковым. Словно водяной пистолет против обычного лазерника.
— Зачем вы убили Берда? — спросил я.
— Собаку, которая хоть раз подвела хозяина, надо усыпить, — поведал мне с усмешкой Рейнхарт.
— Люди — не собаки! — рявкнул я, пытаясь подняться, но ноги подкашивались, к горлу подступала кислая горечь.
— В чем проблема, Герман? — холодно поинтересовался президент Макса-3, медленно нарезая вокруг меня круги. Огромный зрачок его оружия хищно следил за мной. — Ты сам только что убил несколько десантников. Так?
— Не так, — сказал я.
Поднял голову и с ненавистью уставился на Рейнхарта.
— Ты настырный человек, Герман, — с некоторым уважением в голосе произнес президент. — Я читал отчеты, но до сих пор как-то не верилось во все, что про тебя писали…
— Если это комплимент, то спасибо, — сказал я, пытаясь успокоить дыхание.
Впрочем, через пару минут, скорее всего, уже будет нечего успокаивать.
— Ты даже с Чаки смог выбраться, — задумчиво произнес Людвиг. — Такие люди как ты становятся отличными телохранителями. Отличными сторожевыми псами.
— Собираетесь предложить мне место начальника службы безопасности? — спросил я ехидно. — Такое уже было… И даже не раз.
Рейнхарт в ответ лишь холодно улыбнулся:
— Нет, Герман. Ты уже упустил свой шанс. Сейчас ты умрешь.
— Чего же ты медлишь, предатель? — буркнул я.
— Почему предатель, Герман? — немного устало произнес Людвиг Рейнхарт, будто уже в конец выдохся при объяснении простейшего примера ленивому школьнику. — Я хочу для землян только хорошего, Герман. Поднять человеческую империю на недосягаемую высоту. Очистить наши планеты от грязных чужих, поддержать чистоту расы…
Мне живо вспомнился очищающий огонь, который прошелся по Чаки.
По планете, которая боролась за чистоту расы…
Которую сектоиды походя очистили от всех рас, не взирая на цвет кожи.
— Поэтому ты связался с сектоидами, Людвиг? — спросил я.
Ноги постепенно приходили в норму, желудок тоже медленно, но верно успокаивался.
— Что? — Рейнхарт даже остановился, с изумлением уставившись на меня.
— Только не говори, что ничего не знаешь, предатель, — произнес я. — Эта ваша Станция, искусственный интеллект… Ну не верю я, что одна планета смогла провернуть такое дельце… Вот если предположить, что вам тайком или явно помогали агенты какого-нибудь инопланетного правительства, тогда все верно, все сходится. И я тогда подумал: какая раса развита достаточно сильно технически и при этом достаточно безумна, чтобы ввязаться в подобную авантюру с двойным, а то и тройным прикрытием? Да еще и эти намеки Джулии о скорой победе, ускорение работ над станцией — война-то началась немного раньше, чем вы рассчитывали…
— О чем ты говоришь? — от волнения Людвиг чуть ли не заикался. — Я не сектоид! Какая Джулия? Что ты мелешь? Чепуха! Бред! И-д-и-о-т-и-з-м!
— Эта девочка, — кивнул я на труп. — Она — агент сектоидов.
— Джулия знала о нашей скорой победе, но без всяких подробностей, как и почему, — раздался другой голос. — Поэтому она помогла тебе, Герман, при атаке нашей станции. Да, Людвиг прав. Собаку, которая хоть раз ошиблась, надо пристрелить.
— Штефан? — удивленно спросил президент Макса-3, уставившись на своего вице-президента.
Барон выпрямился, разулыбался, направив «Вайлд Игл» в грудь боссу. Он уже не был тенью Рейнхарта, теперь все мы оказались в тени сектоида и это, безусловно, льстило его самолюбию.
Как и любому хорошему игроку, одержавшему очередную заслуженную победу.
— Счастливого пути, Людвиг, — произнес Барон.
Выстрел пробил бронекостюм Рейнхарта и неудавшийся диктатор отлетел к пластмассовым ящиками, прочертив короткий путь по полу.
— Не волнуйся, Герман, — подмигнул мне Барон. — Это помещение закрыто для чужих глаз и ушей. Ученые и солдаты ничего не узнают. Придется им что-нибудь сказать… ну, например, что тебе удалось выхватить оружие из рук Рейнхарта его пушку и пристрелить президента, но я вовремя успел и отомстил за смерть нашего любимого властителя. Аплодисменты, рукопожатия, шампанское, и я — совершенно легальный правитель Макса-3. Как тебе история? Может, украсить кровавыми подробностями? Как ты думаешь, дружище? Понимаешь, мне все-таки интересно твое мнение — ни один человек не доставил нам столько хлопот в последнее время, как ты.
— Белыми нитками шито, — пробурчал я.
Барон, казалось, меня не слушал:
— Хотя… зачем мне это? Через двое или трое суток Семья воцарится во всех уголках вашей маленькой пыльной Галактики. Я потребую себе хотя бы три-четыре звездные системы. Для начала. Ведь это справедливо, так ведь, Герман? Отвечай-отвечай, а то мне кажется, что я разговариваю с самим собой — а мне это не нравится. Я ведь не сумасшедший, Герман, я сектоид. Я член своей Семьи, а ты маленькая собачка, которая должна вовремя подгавкивать мне.
— Вы здорово умеете имитировать человеческое поведение, — сказал я, вспомнив того Барона, что явился ко мне в офис примерно полтора месяца назад.
— Все-таки мы лучшие шпионы Галактики, — подмигнул мне сектоид. — Скрытность — наш конек, Герман. Вице-президента Макса-3 мы убили еще два года назад. Я занял его место и медленно, но верно подталкивал Рейнхарта к нужным мне решениям, благо предпослыки были — власти Макса уже давно примерялись к Статике…
Я промолчал, и Барон продолжил:
— Чтобы избавиться от подозрений, я даже пожертвовал «своей» дочерью, Герман! Великолепный ход, не находишь? Глупая сучка, она так и не поняла, что документы, которые она якобы обнаружила, подсунул ей я сам. Эти недоделанные террористы подстегивали Рейнхарта, и он выделял необходимые средства. Кстати, ты прав, «Монику Димитреску» тоже подсунули Людвигу мы… Если бы ты был немножко понастойчивей, Герман, ты бы выяснил, что Моника — это не только известный сорт вина на Офелии, но и одна из первых женщин-землян, что устанавливала с нами контакт…
— Игра… — прошептал я.
— Да! — с достоинством кивнул Штефан. — Только она дает нам вкус к жизни, Герман. Только Игра. Игра с большой буквы!
— Малоев — тоже ваш человек? — спросил я.
Вице-президент Макса-3 расхохотался:
— Малоев — жадный человечишка, глупый солдафон… За деньги можно купить любого землянина, Герман. Думаю, ты это и сам знаешь!
Резкая трель видеофона перебила сектоида.
— Прошу меня извинить, — сказал он вежливо, доставая трубку. «Вайлд Иглс» все еще смотрел на меня.
Я осторожно нащупал рукоять «Целителя», напрягся, словно перед прыжком в холодную воду.