— Без их помощи, а также помощи и поддержки всех других народов Паутины эта война могла бы длиться намного дольше, — сказала она. «Но мы все работали вместе, и теперь дело сделано. Все кончено. Это заканчивается здесь, сегодня.» Освещение потускнело, освещенными остались только кафедра Треноди и участок сцены прямо перед ней. Охранники, стоявшие позади Треноди, переставили свои большие пушки. Появились новые охранники, маршируя к озеру света, ведя за собой фигуру, настолько утяжеленную цепями и кандалами, что она выглядела как призрак из старой сказки. В каком-то смысле это был призрак. Целд Гех Карнайсс, которую больше всего боялись из всех лидеров Крайттов, столько раз сообщали о её гибели во время войны, что люди начали верить в то, что она была легендой. Но вот она, пленница, захваченная на Дальнем Гаржалаке Корпоративным Десантом из боевого поезда Зенитов «Время Молота».
Вздох, бормотание, бульканье, рычание пронеслись по амфитеатру. Герастек заржал, Хат захлопал крыльями, а Те, Кто Помнят Море, взмахнули щупальцами и замерцали темно-красным и оранжевым, что означало тревогу. Затемненные ряды сидений вспыхнули от вспышек головных телефонов и химических фотовспышек, которые дики и чмойи использовали для экспонирования своих примитивных фотографий.
Целд Гех Карнейс медленно подошла к центру зала, а охранники рассыпались вокруг нее широким кольцом. Публика замолчала. Целд Гех стояла в центре ринга и смотрела на Треноди.
— Существует древний обычай… — громко сказала Треноди.
— Еще нет! — предупредил голос Калы Танаки в ее наушниках. Кала наблюдала за всем происходящим откуда-то из-за кулис, оценивая эффект, который производила речь Треноди на публику.
Конечно, это была речь не Треноди, а Калы; все слова принадлежали ей, и ее внезапное прерывание напомнило об этом Треноди и заставило ее замолчать, слегка покраснев и рассердившись на себя за свою ошибку.
— Заставь их подождать, — распорядилась Кала. «Помнишь, что мы говорили на репетиции? Молчание мощно. Жди. Удерживай момент. Пусть напряжение нарастает.»
Целд Гех Карнейс больше не была такой ужасающей фигурой, какой она была, когда Треноди впервые встретила ее. Она много раз была тяжело ранена. Ее лицо ящерицы было изрыто шрапнелью и обожжено огнем. Она потеряла один из своих желтых глаз, кожаная оборка на ее кожистой шее изодралась, а ее хвост превратился в покрытый шрамами обрубок. Сняв мантию и металлические украшения, она стояла перед Треноди обнаженной, хотя ее чешуйчатая и узловатая шкура старой ящерицы очень походила на броню. Самая большая перемена, подумала Треноди, заключалась в том, что ее гордость исчезла. Было опасно читать человеческие эмоции по выражениям лиц существ, которые не были людьми, но Крайтты были более похожи на людей, чем большинство существ в Паутине, и все, что показывалось в единственном оставшемся глазу Целд Гех Карнейс, это была усталость. Она была старой, и побежденной, и униженной, и она хотела, чтобы все это закончилось.
— А теперь… — сказала Кала.
— У Крайттов есть древний обычай, — сказал Треноди. — Его можно найти во всех мирах, которые они заразили. Если два клана Крайттов вступают в войну друг с другом, она заканчивается только тогда, когда лидер проигравшего клана будет убит.
Позади нее стояла одна из тех полезных молодых женщин, которых Кала Танака учила быть такими же вежливыми и эффективными, как она сама. Она вышла вперед и вручила Треноди нож. Это был нож Крайтта, сделанный из когтя какой-то ужасной гигантской рептилии из какого-то ужасного мира Крайттов. Это был нож с историей, потому что девушка по имени Чандни Ханса однажды использовала его, чтобы спасти жизнь Треноди, зарезав интерфейс Близнецов. До этого это был нож Целд Гех Карнейс, и Треноди подумала, что Целд Гех узнает его. В этом тускло-желтом глазу мелькнула жизнь, когда лезвие отразило свет, как осколок черного стекла. Целд Гех медленно погружалась в то, что могло бы быть положением на коленях, если бы ее колени были согнуты в правильном направлении. Она запрокинула свою ужасную голову ящера, чтобы обнажить более мягкую кожу горла. Треноди крепко сжала нож и задумалась, хватит ли у нее сил, чтобы разрезать даже самую мягкую часть жесткой шкуры Крайтта. Она была рада, что ей не придется.
— У людей тоже есть древний обычай, — сказала она. «Вот какой. Когда война окончена, мы ищем мира, а не мести. Когда наши враги побеждены, мы стремимся стать их друзьями, а не палачами…» (Это было довольно избирательное прочтение истории человечества, но инопланетяне не должны были этого знать.)