— Я не хочу ни того, ни другого, — сказала Треноди. Но она знала, это было не совсем так. Проблема была в том, что она хотела и того, и другого. Она теперь была смущена тем, что выплеснула все свои проблемы на этого незнакомца, это машина. Она встала и подошла, чтобы поближе рассмотреть некоторые инопланетные рисунки на стенах. «Ты была в Паутине Миров? — спросила она. «Это выглядит так хорошо, они смотрятся так, как если бы они были взяты из жизни.
— Так и есть, — сказала Флекс, понимая, что Треноди хочет изменить тему. — Но я не ездил на инопланетные станции. Нет если не считать время, когда я застряла в подсознании Дамасской Розы, и я не помню всего. Но Паутина Миров приходит ко мне. На Галатаве всегда есть инопланетяне, которых можно нарисовать».
Треноди задумалась, что она имеет в виду. Она так мало видела этот город, застряв в своем дворце на холмах. Она выглядела такой растерянной, что Флекс рассмеялась и протянула испачканную краской руку. «Пойдем со мной. Я покажу тебе.»
За железнодорожными станциями располагались рынки и закусочные, называемые Джарана Чоук, которые растянулись вдоль изгиба реки. Улицы там были увешаны висящими фонарями и полны пришельцев. Треноди понятия не имела, что так много чмоев, хатов и герастеков нашли свой путь через шлюз Кхурсанди. Некоторые из них были торговцами, но большинство были просто туристами, жаждущими увидеть человеческие миры так же, как люди хотят посетить Йарм или Йаштей. Некоторые приехали, чтобы остаться, открывая магазины, киоски и рестораны. Одна улица воняла хорошо сгнившим мхом, который так любили герастеки; на другой, группы хатов расположились, как палатки, в бассейнах с вкусными питательными веществами. Там, конечно, были и люди. Большинство людей, толпящихся под неоновыми каракулями инопланетных витрин, были обычными галатаванцами, пришедшими поглазеть на новых торговцев и, если они были достаточно храбры, попробовать немного инопланетной уличной еды. Сначала это заставило Треноди бояться, что ее узнают. Она не сняла капюшон и заставила своих стрекоз летать высоко, смешиваясь со всеми другими дронами и аэроботами, которые жужжали над оживленными улицами. Но для инопланетян все люди, вероятно, выглядели почти одинаково, и люди, казалось, гораздо больше интересовались Флексом. «Это моторик-художник!» Треноди слышала, как они шепчутся друг с другом, и несколько смелых сказали: «Привет, Флекс!» или «Мне нравится твоя работа!» Никто не удостоил взглядом дешево одетую девушку, которая плелась вслед за Флексом.
Лишь однажды, когда Флекс привел ее в переполненный бар под открытым небом на набережной, Треноди заметила, что за ней наблюдает молодой человек. Это был красивый молодой человек с изумрудными глазами и скулами, за которые можно было умереть. Она отвела взгляд, не желая, чтобы он подумал, что она пялится, а когда она снова посмотрела, толпа уже поглотила его. Она быстро проверила сайты сплетен в гарнитуре на случай, если он сфотографировал ее, а если и сделал это, то не загрузил. Может быть, он вообще ее не узнал. Может быть, он просто замечтался о ней. Эта мысль доставила ей удовольствие, когда она последовала за Флексом между столами, перешагивая через раскинувшиеся щупальца подвыпивших осьминогов. Она начала получать удовольствие от этого приключения.
В дальнем конце бара происходило шоу. Казалось, оно привлекало людей и инопланетян примерно в равных количествах, и они улюлюкали и кричали так громко, что почти заглушали усиленную музыку. Треноди сначала подумала, что дело в музыке, но, когда Флекс подвела ее ближе, она увидела, что это всего лишь фонограмма для битвы. На платформе, которая возвышалась над водой у кромки реки, была сооружена клетка, и за решеткой взад и вперед рыскала крупная фигура с шипами. Это был Крайт. Самец, подумала Треноди, гораздо меньше, чем Целд Гех Карнейс, но все же ужасающий, особенно когда он остановился, чтобы прорычать через решетку на публику.
— Это заключенный? — спросила Треноди, дергая Флекс за рукав. «Что они собираются сделать с ним?»
— Это просто Скар, — сказала Флекс, доставая из-под пальто блокнот и что-то, что как предположила Треноди, должно быть карандашом. «Скар все верно. Он не такой жестокий, как кажется. Ну, то есть он всего лишь самец, а самцы Крайттов немного теряются, когда нет самки, которая говорила бы им что делать.» Она начала рисовать Крайтта, запечатлевая его изящество большой кошки несколькими быстрыми линиями. Все, что Флекс делала или видела, превращалось в картинки, подумала Треноди. Она разговаривала с людьми и смотрела на разные вещи, и все это проходило через нее и превращалось в искусство.