Некоторое время они все были очень напуганы. Что, если Творца рельсов не так уж мертв, как все думали? Что, если благодаря вмешательству Новы его удалось оживить? Но шли недели, а затем и месяцы, а ничего не происходило, и постепенно они начали надеяться, что ничего никогда не произойдет. Черная Зона была неизвестным регионом, полным неизвестных опасностей. Более оптимистичные из Стражей считали, что Нова умерла там, под черными солнцами. И вдруг появился новый шлюз. Но почему здесь, на этой одинокой скале? И почему он открылся, а потом просто снова закрылся? Возродился ли Творец рельсов и начал испытывать свои силы? Или Нова узнала его секреты, и сама начала пытаться использовать эти силы? Какой смысл тратить всю эту энергию на создание шлюза, который оставался открытым всего несколько секунд? Разве что… С усиливающимся чувством тревоги Мордант 90 снова направил свои детекторы на шлюз и обнаружил слабые, исчезающие следы чего-то, что прошло через него, пока он был открыт.
Фундаментальным правилом Сети было то, что только поезда могли проходить через К-шлюз — если вы попытаетесь проехать на грузовике или пустить в него пулю, она просто отскочит от энергетической завесы. Но световые формы, которых люди называли Станционными Ангелами, нарушали это правило. Это были тонкие мерцающие сгустки энергии, которые иногда появлялись вокруг шлюза, словно светящиеся отрыжки, просачивающиеся из К-пространства. Стражи подозревали, что это спам, рассылаемый автоматическими системами где-то в Паутине Миров, которая семафорила сообщения от давно умершего Творца рельсов, которые никто не понял. Но, возможно, Ангел, появившийся на Вапне, был новым типом, с другой целью. Мордант 90 представил, как он плывет над рельсами, как паутинка журавля. Кто его послал? Какое сообщение он нес? И как он планировал доставить его?
Треноди Зенит покинула Галатаву на следующее утро после вечеринки, направляясь в Хаб, чтобы объявить об окончании Войны Крайттов и начале дюжины торговых соглашений с империями более дружелюбных инопланетян. Она путешествовала со своими главными советниками и всеми самыми важными членами ее семьи на борту нового поезда Зенитов, вереницы государственных вагонов и бронированных вагонов, запряженных старым красным локомотивом «Дамасская роза». Когда она отправилась в путь, солнце было уже высоко. Толпы людей собрались возле открытых участков платформы, чтобы подбодрить ее в пути и полюбоваться процессией ангелов и инопланетян, которые были нарисованы по бокам «Дамасской розы» известным граффити-художником моториком Флексом.
«Роза» пела на ходу, приводя в трепет зрителей на мостах над линией своим глубоким, раскатистым рокотом песни китов и высокими грациозными нотами, и транслировала эту же песню в Море Данных, чтобы все остальные поезда на Галатаве могли ее слышать. Это была новая песня, но в ней были отголоски песен, которые она пела, когда несла Зена в путешествиях по Линии Большого Пса или на инопланетных линиях за Хабом. Ее голос разносился по всему городу в спокойном чистом воздухе. Он пронесся в фешенебельный район Хайтс и через сады белого и блестящего, как здоровый зуб био-особняка. Он проплыл через открытое окно в комнату, где полураздетый Зен спал лицом вниз на своей огромной новой кровати.
Дом Зена был снобом, как и все старые дома, и с самого начала невзлюбил своего нового владельца. В течение нескольких часов он отпускал саркастические комментарии, о том какое чудесное утро, через динамики в углах на потолке спальни Зена и посылал свои автоматические пылесосы чистить ковер так шумно, как только они могли, но ничто из этого не разбудило Зена. Песня «Дамасской Розы» была не такой громкой, но как-то закралась в его сны. Это напомнило ему о путешествиях, которые он совершил с Новой, и сны на какое-то время были приятными, а затем стали плохими, потому что он снова был на Веретенном мосту, а старый поезд Зенитов должен был умереть, и это была его вина, он кричал, старался предостеречь людей, но они не слушали его, и его бешеный, невесомый бег никуда не уносил его, и поезд все равно умирал, мимо него катились разбитые вагоны, выбивая его из сна.
Он открыл один глаз, вздрогнул от солнечного света, пробивающегося сквозь жалюзи, и со стоном сел. Он только что сообразил, что далекая песня поезда реальна, когда она внезапно оборвалась. «Роза» вошла в К-шлюз. Она все еще пела, но теперь ее песня будет эхом отдаваться над красными скалами Кхурсанди.
— Завтрак, сэр? — предложил дом.