— Возьми сестричка. Здесь хватит Славке на пластическую операцию, на протез.
Он бы не взял, а ты держи. Так надо!
— Спасибо тебе Кир, — заплакала Катя, целуя его в щеку.
— Ну-ну, — телячьи нежности, — ответил Кирилл.
Едва он вошел в гостиничный номер, как услышал звонок телефона.
— Кир, это Катя. Я в аэропорт приеду тебя проводить, хорошо?
— Жду, — ответил Поздняков. — Вылет в 16.30 по Москве.
Пройдя регистрацию, Кирилл увидел Катерину, которая спешила к нему навстречу, держа в руке большой конверт.
— Кирилл возьми… Славка передал. Только наказал, чтобы ты его дома распечатал. Строго наказал. Спасибо за все Кир. Пока. Приезжай.
Поздняков, достав связку ключей, открыл двери. Включил свет и, пройдя в комнату, щелкнул по длинному носу чучела-крокодила.
Закурил трубку, и сев в кресло, длинным ножом распорол конверт. На пол выпала большая фотография. Кирилл потянулся за ней, чувствуя, как дрожит рука.
С фото на него смотрела… Ирэна отчаянно — красивая, как тогда….
Кирилл провел пальцем по знакомым до боли чертам….
Заглянул в пустой конверт. Налил рюмку конька и, выпив до дна, поднял трубку телефона, набрал несколько цифр — 23-5… затем, положив ее на место, тяжело выдохнул:
«СТАТИСТ». Откинулся в кресле, закрыв глаза, провалился в темноту воспоминаний. Стихи… ему снились стихи Есенина:
Затем предстали образы густонаселенного района мегаполиса в котором, он якобы жил уединенно и скрытно всецело отдаваясь любимому занятию — в собственной квартире — мастерской, расположенной в чердачном помещении многоэтажного дома лепил из пластилина фигурки — персонажи, снимал мультипликационные фильмы. На монтажном столе были построены крепости, города, сады и парки, текли реки, бушевали приливами моря, трещали морозы, и поземка носилась змеей по асфальту. На полу разбросаны куски изрезанной ножницами кинопленки. Тускло горел свет. Пахло реактивами, клеем, прошлым…
Кирилл вылепил маленького человека в черном френче чуть ниже колен и, поставив его на поверхность стола, начал разглядывать со всех сторон.
— Что так внимательно смотришь? — услышал Кирилл. Окинул взглядом комнату,… никого в ней не обнаружил кроме своего сутулого силуэта отражающегося в зеркалах.
— Я к тебе обращаюсь, к тебе… — низким грудным голосом повторил вопрос маленький человек во френче.
— О, привет, привет, дружище! А ты оказывается разговорчивый, — несколько опешив, вымолвил Кирилл.
— Привет, — с довольным выражением лица, усмехнулся его оппонент. — Чем ты здесь занимаешься? Поставил меня среди комнаты, разглядываешь… Уютно здесь у тебя, тепло. Пахнет вкусно.
— Я фильм снимаю. Ты будешь главный герой.
— И о чем фильм, каков сюжет? Трагедия, комедия, сериал?
— О чем фильм? Поживем, увидим…. Знаешь, я тебе пока не буду об этом говорить. Творчество такая штука забавная. Думаешь об одном, снимаешь, и порой сам не догадываешься, что получится в итоге. Лев Толстой, когда дописал свою «Анну Каренину», поставив точку, вышел из комнаты и произнес, обращаясь к домочадцем, смахивая слезу: «Вы представляете? А Анна-то под поезд бросилась…». Так что слушайся меня, наберись терпения, будем, вместе мучаясь творить.
— Хорошо мой повелитель? — с пафосом ответил человек во френче и прошагал шажками к краю стола.
В дверь несколько раз позвонили.
— Не люблю, когда отвлекают от работы, — прошептал Кирилл.
Звонок не умолкал. Художник, вытирая руки полотенцем, открыл дверь.