Глава 3
За окном была глубокая ночь, а я продолжала ворочаться в постели, пытаясь совладать с дневными переживаниями. Рука сама собой тянулась к животу, но я всё время одёргивала себя, запрещая до похода к врачу делать хоть какие-то выводы. Определиться со своими желаниями я так и не смогла, возможно, если бы всё пошло по иному сценарию и всё происходящее продолжало оставаться сугубо моим личным, то я смогла бы хоть что-то для себя решить. А так, наличие недовольной Жени, сгорающей от любопытства Таси и… непонятно откуда взявшегося Орлова вносило лишь сплошной раздрай в мою душу.
И это ещё родители были не в курсе, хотя их реакции я боялась меньше всего. Мы с ними уже пережили две незапланированные беременности. Буйная фантазия тут же нарисовала образ мамы, которая с самым флегматичным видом и отчего-то еврейский акцентом спрашивала: “Шо, опять?”
Не опять, а снова.
Обречённо вздохнув, я перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Меня непреодолимо тянуло пострадать и поныть на тему, за что мне это всё? И почему именно я из раза в раз наступаю на одни и те же грабли? Но ныть было некому, да и глупо, — моих проблем это бы не решило. Оставалось только вздыхать и вошкаться в постели.
Матрас рядом со мной неожиданно прогнулся, и на соседнюю подушку рухнула Женька, разметав во все стороны свои длиннющие волосы. Появления дочери я не испугалась, привыкшая уже к ночным пришествиям своих отпрысков. Моя кровать с самого начала была признана в этом доме общественной территорией. Но вот как объяснить происходящее четырнадцатилетнему подростку, я не представляла.
Сразу же после того, как Лёша вернул меня на место в прихожей, старшая из дочерей презрительно фыркнула и скрылась в своей комнате, отказываясь весь оставшийся вечер разговаривать со мной, и даже на ужин не вышла, за время моего отсутствия вполне красноречиво разложив на туалетном столике в моей комнате свою находку из стиральной машинки. Тесты я выкидывать не стала, припрятав их на самой верхней полке шкафа, — проникать туда Таисия ещё не научилась.
И вот Женя, переборовшая свои эмоции, наконец-то пришла за ответами, которых у меня попросту не было.
Мы немного полежали в молчании, пока я не дотянулась до её лица, убирая многочисленные пряди. Она крутанулась головёнкой на подушке, впиваясь в меня своим тёмным взглядом.
— Ты правда беременна? — без всяких прелюдий поинтересовалась дочь.
Я замялась, подбирая нужные слова, а потом всё-таки решила быть по возможности предельно честной.
— Скорее всего.
Она недовольно запыхтела, но ругаться не стала, что я в некотором роде восприняла за хороший знак. Мои дети не умели молчать, когда были категорично против чего-то.
— Ничему тебя жизнь не учит, да? — в конце концов выдал мне мой так рано повзрослевший ребёнок.
— Отчего же, учит, — переворачиваясь на спину, вполне спокойно отозвалась я. — Что как бы не распоряжалась жизнь, всё к лучшему.
Женя призадумалась, а я судорожно прислушивалась к её громкому дыханию в надежде предугадать ее мысли.
— То есть тебя всё устраивает? — с лёгкой озадаченностью пополам со скепсисом в голосе поинтересовалась она.
— Меня абсолютно устраивает наличие в моей жизни тебя и Таси. И я бы ни за что на свете не стала менять этого.
Можно было просто сказать, что я люблю их, но, во-первых, обе дочери и так это знали, а во-вторых, Женька спрашивала меня совсем не об этом.
У нас с ней были своеобразные отношения, не до конца вписывающиеся в типичную систему “дочки-матери”. Я родила в девятнадцать и долго не могла осознать своего материнства. И дело тут было даже не в любви. Это горяче-пронзительное чувство зародилось во мне задолго до того, как мы с крохотной девочкой впервые повстречались в стенах роддома. Просто первое время я относилась к ней скорее как к сестре, чем как к собственному ребёнку. Делая всё от меня требующееся, я никак не могла перестроить своё сознание на новый лад, не понимая, что “Я” — это на самом деле “Мы”. К тому же первые Женечкины годы пришлись на моё студенчество, и поначалу забота о ней полностью лежала на моей маме. Поэтому наши отношения и по сей день больше походили на дружеские. Безоговорочное доверие и знание, что мы всегда будем самой надёжной опорой друг для друга, не спасало нас в кризисные моменты. Нам не хватало какой-то субординации, из-за чего в своей манере общения мы больше походили на двух подруг, чем на маму и дочку. С Тасей у меня было всё немного иначе, но и родила я её уже в достаточно сознательном возрасте.