Тони достал нож, с которым не расставался ещё со службы в армии, открыл одну за другой три банки тушёнки.
— На еду не набрасывайтесь, — предупредил. — Здесь докторов нет, чтобы вас потом откачивать. Возьмите по несколько кусочков. Вот галеты… Перекусите немного — и за мной. Ещё до конца дня я выведу вас отсюда.
Он отошёл в сторону, но фонарик выключать не стал, чтобы озверевшие от голода люди не покалечили друг друга или не стали запихаться едой.
— Не торопитесь! Успеете! — покрикивал Тони, хотя только что подгонял. Он не хотел их жалеть, потому что последние годы только и делал, что уверял себя: все люди — сволочи! Жизнь, кстати, частенько подтверждала это. В глубине души он понимал, что далеко не все люди — богачи и бездельники, но каждый изгой всегда видит себя самым последним и делит мир по принципу: «я» и «они». Они, мол, живут, а я в этом мире только статист… Но вот пришла Судьба в облике атомной войны и мгновенно уравняла всех. Более того! У них она всё отняла. Сразу и всё. А ему терять нечего. Он давно приспособился к такому существованию — на социальном дне, в подземке, на уровне крыс, без крова и еды — и потому выживет. А все они, кто с поверхности, кто жил, а не играл в жизнь, — обречены.
Казалось бы, он должен радоваться. Справедливость восторжествовала! А он вылавливает их из мрака, как новорождённых котят из реки, и обещает спасение. Мало того — он таки выведет их наверх. Чего бы это ему не стоило — спасёт! Зачем? Только ли потому, что быть добрым и сильным — приятно. Или всё же права Рут, которая как-то упрекнула его: «Зачем ты стараешься казаться хуже, чем ты есть на самом деле?» Он тогда засмеялся, сказал: «Вся жизнь — игра». И правда. Фермеры играют в политиков, подонки, жаждущие власти, — в полицейских и военных, ворюги изображают радетелей за общественное благо, а профессиональные проститутки — светских дам. Нормальные средние люди, как правило, играют скотов. Чтобы выглядеть грозно, независимо и воинственно. Пугают, потому что сами всего и вся боятся. Игра — как способ выживания.
Они вернулись в тоннель.
Новые попутчики плелись позади — медленно, но цепко, ухватившись за нитку надежды, которую бросил им Тони.
Часам к двум по дневному времени вышли к разветвлению пути.
Чарли, который всё время что-то жевал и постоянно вырывался вперёд, подскочил к Тони. Его глазки возбуждённо поблёскивали.
— А вдруг Флайт что-нибудь замыслил? Надо проверить оба тоннеля.
— Не знаю, что он там замыслил, — хмуро сказал Тони, освещая фонариком разветвление, — но на юго-западной ветке — ремонтные работы. А нам надо именно туда. Туда же, очевидно, пошёл и Флайт…
— Я сейчас, шеф!
Тони не успел и слова сказать, как неугомонный Чарли нырнул в тоннель, стал осторожно пробираться между металлическими стойками и деревянными опалубками.
— Если это дальше, чем на сотню метров, возвращайся! — крикнул ему вдогонку Арчибальд. — Мы со своей командой там не пройдём.
— Всё нормально, — откликнулся Чарли. — Леса уже кончаются. О, здесь какая-то записка…
В следующий миг пол под ногами путников вздрогнул, глухой удар потряс подземелье, и из юго-западного тоннеля вырвалось облако пыли. Часть металлических стоек и досок с грохотом обрушилась.
Не сговариваясь, друзья зажгли фонарики, бросились в это зловещее облако.
Метров через двадцать они остановились перед огромным каменным завалом.
Лучи фонариков вылавливали из хаоса и мрака здоровенные глыбы зернистой породы, исковерканные стойки, проволоку, деревянную щепу и песок.
— Смотрите, — сказал Ричард.
В стороне валялся кусок картона. На нём корявым почерком было написано:
«Привет, Беспалый! Никуда не сворачивай. Это верная дорога».
— Сволочь! — воскликнул Тони. — Я понял. Он видел Чарли в магазине и специально громко говорил, чтобы сбить нас с толку. Флайт хотел всех нас здесь угробить.
— Где же Чарли? — перебил Макфейла Ричард. — Ищите его. Может, он ранен…
— Он не ранен, — сказал Арчибальд, отступая от завала. — Вот он.
Четыре луча скрестились там, куда указывал Арчибальд, и метнулись в разные стороны. В кругу света на миг отчётливо и страшно возник стоптанный башмак, который торчал из-под каменных глыб.
Дэвид уткнулся в металлический стояк. Его худенькие плечи сотрясали рыдания.
— Мы… не… выйдем… отсюда! — выкрикнул он прерывающимся голосом. — Там… всех… Наверху все убили друг друга, и мы… здесь… тоже убиваем… Зачем?! Зачем всё это?! Почему… мы… такие?..
— Успокойся, малыш. — Тёплое чувство к этому наивному парнишке, такому же беззащитному, как и Рут, чем-то даже похожему на сестру, вновь коснулось сердца Тони. — Жаль, конечно, Чарли.