Глава 1 Убийство известного ювелира
Майским утром 1883 года, не успев расположиться в рабочем кабинете после прибытия на службу, Евграф Михайлович Тулин был вызван к начальнику. Получив приказ явиться немедля, сыщик тотчас последовал к коллежскому советнику,[112] Николаю Никифоровичу Струкову, начальнику сыскной полиции Москвы. В приёмной находился дежурный надзиратель Фёдор Фёдорович Плашкин, по случаю исполнявший обязанности секретаря.
– Как дела по утру, уважаемый Фёдор Фёдорович? Не знаете, зачем я понадобился ни свет ни заря нашему уважаемому начальнику? Неужели, что стряслось настолько ужасное, что Николай Никифорович изменил план обычных, утренних докладов, – уточнил, с улыбкой, сыщик.
– Ваше высокоблагородие, откуда же мне знать. Это вы, коллежский асессор[113] и приятель господина начальника, а я вот сижу здесь и лишних людишек в кабинет без спроса не пускаю, да бумажки туда-сюда отношу и приношу. Вот отдежурю и опять на сыскные дела. Единственное, что могу вам ради уважения сказать, что рано утром, два часа назад, из управления обер-полицмейстера Москвы, от самого генерала-адъютанта Козлова, какую-то промеморию доставили нарочным. Николай Никифорович уже был на месте, значит сразу и прочёл. Потом раза два о вас спрашивал. Прибыли ли вы на службу или нет. Видимо, очень видеть вас желал.
– Спасибо вам, Фёдор Фёдорович. Как детишки, как супруженька? – уточнил Тулин.
– Благодарствую за заботу, Господа Бога незачем гневить, всё удачно, – ответил надзиратель.
Московская сыскная часть была создана сравнительно недавно, в 1881 году. В штате было всего тридцать восемь чиновников, надзирателей и помощников на всю, почти семисот шестидесяти тысячную, Москву. Всё друг друга знали очень хорошо, относились к коллегам с глубоким уважением, независимо от чинов. Так как совместные рискованные дела по розыску всяких злодеев, убийц и прочих криминальных личностей сопутствовали взаимопомощи и товарищеской поддержке. Высокомерие и презрение к младшим чинам было не допустимым. При поимке преступника все равны и от каждого полицейского чина зависит жизнь того, кто этим занимается. Все в сыскной части прекрасно понимали, что только соседнее плечо напарника спасет от пули или ножа криминального завсегдатая злачных мест. Уточнив ещё небольшие детали личной жизни у Федора Фёдоровича, сыщик вошёл в кабинет, предварительно постучавшись.
– Позвольте войти, ваше высокоблагородие? Прибыл по вашему вызову, незамедлительно, как Конёк-горбунок. Как только вы изволили сказать: «Встань передо мной, как лист перед травой», я тут, как тут, – весело заявил Тулин.
– Зайдите, ваше высокоблагородие, давно жду! Всё вас, милейший Евграф Михайлович, тянет на запрещённые цензурой сказки и книги. Кстати, вы же знаете, что сказка про Конька-горбунка, с 1830 года, запрещена цензурой для публики. Чего только не читаете, страшно подумать. Прыжова, члена организации «Народная расправа», революционная кличка – Благовещенский, находящегося в ссылке, читаете. Нигилиста Нечаева, анархиста и террориста, читаете. На лекциях демократичного Чичерина, вместе с графиней Бобринской-Брежнёвой[114] были замечены. Да и приятель ваш, граф Бобринский, брат Ольги Владимировны, весьма либерален и отличается свободой суждений. Что от вас далее, батенька, ждать? – совсем не зло, с улыбкой, произнёс Струков.
– Вам не угодить! Николай Никифорович! Вы сами требуете, чтобы любой служащий сыскной части был не только порядочным в отношении обывателя, но грамотен и образован. Как нам бороться с угрозами престолу, если мы сами не будем знать, что пишут наши недоброжелатели? Прыжов кроме участия в различных революционных кружках, ещё и историк. Автор многих работ по народному быту и жизни. А уж в отношении Бориса Николаевича, вы совсем загнули. Кто же знал, что господин Чичерин, голова города Москвы, избранный год назад, с разрешения и благоволения императора Александра III, государю дерзить станет. Пятнадцатого мая присутствовал на императорской коронации, а шестнадцатого мая выступая на обеде городских губернских голов, по случаю принятия монархом всей полноты власти, высказался за конституцию. За что, видимо, и отстранён от управления Белокаменной. Ольга Владимировна обожает его лекции, ничего не могу поделать. Желание женщины, тем более графини, закон для настоящего дворянина, – спокойно ответил Евграф.
– Не злитесь, я шучу. Присаживайтесь. Имеется очень серьёзное поручение обер-полицмейстера. Доставили поутру, – сказал Струков и пригласил сыщика к столу.