Флор остался в прихожей.
«Я не смогу взять статуэтку, пока Флор там», — с досадой думала Снежана, наливая в наполняющуюся ванну пену и ароматические масла. Решив посмотреть ушел ли он, оставила дверь в ванную приоткрытой, осторожно прошла на кухню, так как из кухни лучше было видно прихожую и включила свет. Хотела, уже осторожно проследовать в прихожую, чтобы узнать, ушел ли оттуда дядя, но Флор неожиданно сам вошел на кухню:
— Ты оставила включенным свет в ванной… А ты должна выключать его, когда выходишь, — придрался он.
— Хорошо, дядя, — Снежана измучилась от этой привычки Флора везде выключать свет. Нельзя было на минуту выйти из комнаты, не выключив его. Девушка чувствовала себя крайне неуютно в их большой и шикарной, но вечно темной, обставленной под старину квартире, так как боялась темноты и никак не могла побороть этот страх.
Но больше всего ее пугала страсть Флора к темным и мрачным портретам, которые он развесил на стенах. Проходя по коридору или зайдя в какую-нибудь из комнат, Снежана всегда озиралась по сторонам: сумрачные лица на портретах отовсюду словно «наблюдали» за ней, заставляя содрогаться. Из-за этого находясь дома, она ощущала себя в постоянном напряжении, а жесткий прессинг дяди увеличивал страхи.
Быстро погасив свет на кухне, чтобы лишить опекуна возможности продолжить нотацию, Снежана вернулась в ванную. Не закрыв дверь, делала вид, что готовиться к купанию, а на самом деле усиленно ждала, когда Флор пройдет, а увидев, что он прошел, тихонько вышла в коридор и заглянула в прихожую. Там никого не было. Начала осторожно открывать шкаф, в который поставила статуэтку, и тут со стороны кухни вышел Флор. Снежана вздрогнула, и отдернула руку от дверки шкафа.
— Что ты здесь делаешь? — остановившись, подозрительно спросил дядя.
Снежана замерла, с ужасом глядя на него: «Странно, я отчетливо видела, как он прошел», — однако из-за включенных в ванной воды и света, которые отвлекали внимание от темного коридора, все-таки засомневалась: — «Наверное, показалось» — удивляясь, что так явственно обманулась.
— Похоже, ты последнее время совсем не слышишь меня! — рявкнул опекун, устав ждать, когда она ответит.
Снежана, опомнившись, вздрогнула:
— Я…я… Искала свои духи, что выпали из сумочки, — быстро ответила она.
Услышав ответ, Флор успокоился и разрешил:
— Хорошо. Можешь собрать свою косметику, — и не найдя в действиях подопечной ничего плохого, направился к себе.
Дожидаясь, пока Флор скроется в комнате, Снежана рассеянно подбирала с пола косметику, складывая на тумбочку. Удостоверившись, что опекун точно ушел, достала статуэтку из шкафа. Быстро вернулась в ванную и закрыла дверь на задвижку. Села на кожаную скамеечку и перевела дух, а взглянув на статуэтку в руках, испытала брезгливость: «Она же с помойки! Надо помыть», — поставила находку в раковину, тщательно намылила и ополоснула.
Хотела взять, чтобы рассмотреть, но заметила, что ванна наполнилась. «Рассмотрю в ванне», — решила девушка и стала раздеваться.
Сняв одежду, расчесала длинные шелковистые светлые цвета платины волосы. Зеркала в ванной отражали ее стройную фигуру, бархатную, тронутую легким загаром кожу, прелестное личико и выразительные, чуть печальные ясные голубые глаза.
Взяв статуэтку, Снежана прижала ее к себе и погрузилась в ванну. Можно было расслабиться хоть на полчаса. Снежана любила ванную комнату: здесь был яркий свет, который можно было приглушить по желанию. Не было «жутких», пробирающих до глубины души портретов. А главное, сюда не мог зайти дядя.
Ванная действительно имела неплохой дизайн и была умиротворяющей, а главное – единственным убежищем, где можно беззаботно отдохнуть. Несколько минут Снежана лежала, закрыв глаза, и не думала ни о чем.