— Я не знал, кто ты, — вступил в разговор Ружа. — Сразу, как ты ушел, я послал вслед за тобой человека. К моему удивлению, ты пошел в пикет. Тогда я понял, что ты действовал самовольно… Нехорошо… Товарищ Хорват, надо бы поручить кому-нибудь проводить Ливию домой… Она потеряла с нами полночи. А живет далеко, в Шеге.
— Пойдешь ты, Герасим, — решил Хорват, внимательно поглядев на спутницу Ружи. — Надеюсь, эту задачу ты сможешь выполнить.
Герасим обиделся. Он положил пистолет в карман, вышел, не попрощавшись; подождал Ливию и пошел с ней рядом. Некоторое время он размышлял, не хотел ли Хорват унизить его, потом, изучив рисунок мостовой — симметричные ряды мелкого булыжника, — спросил себя, почему не мостят улицы более крупным камнем. Повернулся к Ливии:
— Ты в нашей партии?
— Да. С позавчерашнего дня… Я все время занималась плакатами, поэтому вы меня не знаете… По имени я вас знаю… Вы товарищ Герасим…
— Да. А что ты делаешь вообще?
— Я студентка… была студенткой… Меня исключили… Я организовала сбор в пользу политических заключенных…
— Так, понимаю… Ты далеко живешь?
— Да, но если вы устали, не надо меня провожать… Учитель Ружа опекает меня, как будто я маленькая…
— А ты уже не маленькая? Сколько тебе лет?
— Восемнадцать…
— Правда, ты уже не маленькая… А что говорят твои родители, когда ты так поздно возвращаешься домой?
— У меня нет родителей…
— Ясно… Так ты говоришь, что живешь в Шеге?
— Да, на улице Крэйесе…
— Это, кажется, очень красивая улица…
— Она была бы неплохой, если бы не грязь во время дождя…
— А в каких ты отношениях с товарищем Ружей? Там, в ресторане, вы говорили о побелке дома…
— Это просто так, лишь бы не молчать… Я познакомилась с ним только сегодня вечером… Он зашел к нам в комнату Союза коммунистической молодежи, искал какую-нибудь девушку. Выбрал меня. В «Крысе» красиво… Я там была первый раз… Теперь налево.
Они свернули на боковую темную улицу.
— И ты каждый вечер возвращаешься домой одна?
— Конечно, если задерживаюсь допоздна. По утрам я работаю в «Астре», на сифонной фабрике… Так что партийные поручения могу выполнять только во второй половине дня.
— Ты еврейка?
— Да. Если не хотите, не провожайте меня. Я живу недалеко. Надо еще пройти две улицы…
— Я уже столько прошел, что теперь мне все равно… Скажи, у тебя дома есть хлеб?
— Хлеб? А что?
— Я хочу есть… Если ты дашь мне кусок хлеба, мне не надо будет идти домой. Я живу на другом конце города, а в шесть должен быть на фабрике. Я работаю на текстильной фабрике… сборщиком…
— Немножко хлеба найдется.
Ливия Пухман жила на втором этаже старого дома, построенного еще во времена Австро-Венгерской империи. Комнаты с высокими потолками, прохладные; зимой здесь, вероятно, холодно. Комнату, которую занимала Ливия, загромождали всевозможные вещи: огромный письменный стол, заваленный медицинскими книгами, оставшимися после отца Ливии, врача, угнанного в Германию; за шкафом — скатанные ковры; канделябр с хрустальными подвесками и четырьмя лампочками, три из которых перегорели; несколько стульев, обитых толстым золотистым шелком.
— Если хотите, я вскипячу чай… Это быстро. У меня хорошая электрическая плитка…
— Вскипяти… А откуда у тебя сахар?
— Вчера давали в центре. Я стояла в очереди.
Выпив чаю, Герасим встал, потянулся и поблагодарил.
— Ну, а теперь спокойной ночи, товарищ Ливия. Мне нужно идти. Возьму на фабрике инструменты и пойду украшать триумфальную арку флагами. Надеюсь, ты тоже туда придешь.
— Конечно. Спокойной ночи.
После полудня сотни людей потянулись к Микалаке, где под наблюдением Герасима четверо служащих примарии воздвигали триумфальную арку. Столбы по-праздничному увиты гирляндами. Десять красных флагов (из пятидесяти, которые Албу достал у барона) украшали еще неоконченное сооружение. Из ящиков и нескольких досок, выломанных из соседнего забора, собирались соорудить небольшую трибуну, с которой будет выступать советский командир. Стало известно со слов каких-то людей, что советские войска уже прошли через Деву и двигаются теперь к Радне. Паску, который юлой вертелся у арки, было поручено установить связь с полицией, чтобы обеспечить в городе порядок..
Счастливый, что наконец-то и он получил важное задание, Паску помчался в префектуру.
В четыре часа в Микалаку прибыл и Фаркаш, вместе с Хорватом и Бэрбуцем. Осмотрев триумфальную арку, они явно остались довольны ею. Фаркаш послал кого-то за Албу: пусть достанет несколько метров красной материи для трибуны. Не прошло и часа, как А лбу принес сто метров. Фаркаш одобрительно хлопнул его по плечу и назначил ответственным за праздничное оформление арки. Гордый таким доверием, Албу натянул красное полотнище всюду, где только было возможно.