"Кормилица-матушка" взревела дурным голосом, завращала глазами и замолотила по воздуху копытами. Родион захохотал, отпустил ее, и она, вскочив, ужасным аллюром, вскидывая ноги, отбежала на безопасное расстояние и оттуда уставилась на него.
"Тронутый на мою голову", - всем своим перепуганным видом говорила она, страшно сопя. Родион еще сильнее расхохотался.
Сзади тихо скрипнула дверь, но он услышал, перестал смеяться и повернулся. Из хижины вышел поджарый, темнокожий, совершенно лысый мужчина в страшных лохмотьях. Он сощурился, безразлично посмотрел на Родиона, корову, привычным жестом подтянул повыше, до голого пупа, рвань брюк и, вытащив из кармана молоток, сошел с крыльца. У стены хижины валялась груда упаковочных ящиков, он, не торопясь, подошел к ним, выбрал один и принялся не спеша его разбивать.
Улыбка сползла с лица Родиона. Что-то, что-то здесь не так... Хижина из каких-то обломков, старых, погнутых пласт-металлических листов, сбитых досками; без окон, дверь была когда-то крышкой огромного контейнера с остатками надписи "...eat Corporation", и сам хозяин, худой босой человек в рваных обтрепанных брюках и без рубашки.
Родион поднялся с земли и, машинально отряхиваясь, подошел к нему.
- День добрый, - сказал он.
Человек не ответил. Он развернул ящик раз, другой, примерился и ударил. Родиона он словно не замечал.
- Послушайте, - сказал Родион и положил ему руку на плечо. Человек не отреагировал никак - очевидно, он продолжал бы разбивать ящик и с чужой рукой на плече, - но Родион мягко сжал плечо и повернул его к себе лицом. Тот сразу же обмяк и не сопротивлялся, а только протягивал руки с молотком в сторону ящика и продолжал смотреть в ту же сторону. Как кот протягивает лапы и смотрит на нагретую, теплую подушку, когда его берешь с нее к себе на колени.
Родион встряхнул его и посмотрел в глаза. Взгляд человека был тусклым и отсутствующим.
- Послушайте, - Родион забеспокоился, - что с вами? Человек вдруг затрясся, зафыркал и, булькая, пуская пузыри, сказал:
- Х-гоу! - Мотнул головой, напыжился и добавил: - Г-гоу!
Родион невольно отшатнулся. Человек повел головой, скользнул по нему взглядом как по пустому месту, повернулся и снова принялся разбивать ящик.
Что ушат холодной воды. Сумасшедший где-то в пятистах парсеках от Земли заводит ферму и живет себе припеваючи, в свое удовольствие... Родион оглянулся на корову. Она уже оправилась от испуга и щипала траву. Хвост ее висел неподвижно, как веревка. Впрочем, от кого ей здесь отмахиваться? Сзади, за спиной, хозяин по-прежнему стучал молотком, отбивал шершавые неоструганные дощечки, извлекал из них гвозди и складывал - дощечки аккуратной стопкой, а гвозди в карман брюк. Когда молоток попадал по гвоздю, щелкала короткая искра, но человек не обращал на нее внимания.
Родион вздохнул и открыл дверь в хижину. В хижине было темно, и только сквозь щели в лишь бы как сбитой крыше, пробивались узкие, дрожащие пылью лучи света. Остро пахло запущенным, давно не чищенным хлевом. Посередине хижины на корточках у огромного старинного куба синтезатора сидела беременная, с большим животом, женщина. Она была такая же худая, как и мужчина, и - нет, не смуглая, нет - какая-то серокожая и в таких же отрепьях. К Родиону она не обернулась, а продолжала выщелкивать программу, быстро бегая пальцами по клавиатуре синтезатора.
- My God! - вдруг прохрипело из угла у двери. Родион резко обернулся. В углу, на грубо сколоченном деревянном кресле сидел лохматый седой старик. Руки, сухие, тонкие, лежали на подлокотниках-подпорках, тело было высохшим и дряблым - от него веяло давно забытой болью и мертвой плотью. Жили только дрожащая складками индюшиная шея и большие, почти светящиеся, глаза. Старик завороженно смотрел на Родиона и глотал слюну.
"Паралич, - понял Родион. - Давний, старый. Запущенный. И мне, моему личному комплексу регенерации, не поддастся..."
- I'm blessed, - просипел старик и, раздирая горло, закончил: - if you are not earthmen!'
Родион отрицательно покачал головой.
- Я не понимаю, - сказал он и смутился. (А планету, планету-то назвал "The End"! Тоже мне, англоман!)
Старик плакал. Крупные слезы стекали по морщинистым щекам на дрожащий рот.
- My God... My God... Can i hope, what...
Он внезапно затих, только всхлипывал и, моргая, смотрел на Родиона.
- Прошу прощея. Вы не кумуете по-аглицки... - спохватился он. - Та чо та я? Топа сюда, ближте, и опушайтесь.
Родион непроизвольно шагнул вперед. Старолинг... Дед, а дед, а ты, наверное, старый, очень старый, древний, можно сказать, старик.
- Ах да, не на чо... - лепетал старик. Он пошарил глазами по хижине. Вон-вон у том кугу еща ящик. Вы его подважте и опушайтесь.
Родион выволок ящик из угла, перенес поближе к старику и сел. Совершенно ошарашенный.
- Вы уж прощея мя, - сказал старик, - но я не можече... Он смотрел на Родиона как на заморскую зверушку, большими, со светящимися белками глазами и вдруг, чуть ли не скуля, спросил: - Како там на Земле? Вы давно оттоле? Родион помялся, не зная, что сказать.
- На Земле все нормально. По крайней мере, так было сегодня утром.
- Сегод..? - оборвал его старик и поперхнулся. Глаза его разгорелись. И потухли. - Cod forbid... - забормотал он. - Again... Let me go for goodness' sake!
Он страдальчески закачал головой, захныкал.
- Когда та уже прекращется, когда вы престанете трзать мя? Чем дале, тем скверна... Шарнуть бы в тя чо-нибудь... - тоскливо-тоскливо протянул он и вдруг заорал: - Сковыряй-ся прочь, мержоча тварь! Уже и днем явитесь!
Родион посмотрел в яростные глаза старика, напрягся, подстроился.
- Спокойно. Успокойся. Я - самый нормальный человек. С Земли. Не галлюцинация, не фантом... Человек, - мягко внушил он.
Старик сник, обмяк. Прикрыл глаза.
- Кой час год? - тихо спросил он. Родион сказал.
- Хм... - старик пожевал губами. - Двести годов... Двести... Ейща сумняща, млада члек, тебе тода ще в папухах не было.
"В папухах..." - ошалело подумал Родион и тут вроде бы понял. К чему здесь эта хижина, этот старик, дряхлый, древний, со своим древнелингским диалектом... И все-все остальное... Двести лет назад - ревущие сопла, фотонные громады, релятивизм, архаика...
Какая звездная экспедиция не вернулась из этого сектора? Какая?! Сейчас бы третий том Каталога...
- Ничего, - сказал он старику. - Ничего. Через неделю я закончу здесь дела (не говорить же, что у него авария и раньше чем через неделю корабль не починят) и заберу вас на Землю. Все будет хорошо. - Он легонько похлопал старика по сухонькому мертвому кулачку. - Ничего...
Старик открыл глаза и как-то странно посмотрел на него. Губы тронула язвительная улыбка.
- Искушаешь. - Он невесело рассмеялся. - Годов десять тому, кода... - У старика перехватило горло. - Кода ща была... Бет была... - Он замолчал, моргнул глазами, кашлянул. - Можече, я и обрясця... А им, - старик кивнул на женщину, Земля не занужна...
Хлопнула дверь. Пригнувшись, в хижину вошел сумасшедший и, немного потоптавшись у порога, присел на ящик в Другом углу.
- Что с ним? - полушепотом, пригнувшись к старику, спросил Родион и указал глазами на вошедшего. - Это после катастрофы?
- Катастрофы? - старик уставился на него, не понимая. Затем захихикал. - Вы мляете, мы терплячи кораблекруша? - спросил он. Его явно веселила эта мысль. - Конче, не без того... Та мы поселянцы, просто поселянцы, вы разумеете? Мы утяпали с Элизабет с ваштой клятой Земли тому, чо были накорма ею по заглотку! Во та как. А ца мои... - он поперхнулся и глухо поправился: - Нашты с Бет дети...
Родион смотрел на него во все глаза.
- И не блямайте на мя так! Не занужна нам вашта Земля, не занужна!
Стало тихо. Женщина перестала клацать клавишами и молча ждала. Наконец окошко синтезатора открылось и извергло на поднос ком белой творожистой массы.
- Постороньте, - вдруг сказал старик, обильно источая слюну. На Родиона он не смотрел. Шея у него вытянулась, голова судорожно задергалась из стороны в сторону - он старался рассмотреть, что делается за спиной Родиона. - Отталите отседа. Час мя будут накорма...